Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
Я отошла от зеркала, прислонилась спиной к стене и сползла на пол. Проходили минуты, напряжение постепенно отпускало тело. Но сил подняться не было, я чувствовала себя так, как будто больше никогда в жизни не смогу двигаться. Мои члены были безжизненны, как будто покалечены. Ровно в тот момент, когда голова упала на грудь, тишину разрезал резкий звонок. Мобильный лежал в кармане брюк, я чувствовала, как он вибрирует на бедре. Должно быть, это Алекс. Теперь все кончено, слава тебе господи, теперь все кончено. Я опустила руку в карман и подняла телефон к уху, не посмотрев, кто звонит.
– Грета?
Это мама. Я тяжело откинула голову, стукнувшись затылком о шкаф.
– Алло! Грета… ты тут? Как ты?
Я пробормотала что-то в ответ.
– Ты что-то сказала? Грета, я тебя почти не слышу. Где ты? Во всяком случае, не дома, я туда звонила несколько раз и не…
Внезапно я подумала, что не вынесу в этом доме больше ни минуты. Подумала, что должна сесть в машину и уехать отсюда. В полицию. Или домой. Тебе нужно ехать домой.
– Я сейчас не могу разговаривать, – выдавила я из себя голосом, похожим на нечто среднее между хрипом и шепотом. – Мне нужно идти.
Но мама не дала так просто от себя отделаться.
– Да что с тобой такое, Грета? Ты так странно ведешь себя. В последние дни… Не знаю, что там у тебя происходит, но я должна сказать…
То, о чем она думала, то, что, конечно же, необходимо было сказать, так и осталось невысказанным. Меня посетила мысль, что, возможно, в первый раз в жизни мама, а не я, в ярости положит трубку. Возможно, она наконец-то что-то поняла. Пока я об этом размышляла, я слышала, как мама набирает воздуха и готовится что-то сказать.
– Неудивительно, что Катинка волнуется за тебя.
Такой неожиданный поворот разговора застиг меня врасплох. Катинка беспокоилась за меня? Внутри стало одновременно горячо и холодно. Что сказала Катинка? И почему мама с ней разговаривала?
– Я была в торговом центре и зашла в ваш магазин поздороваться. Но тебя там не было. Они сказали, отпуск. Да, я не имела ни малейшего понятия, что ты сейчас отдыхаешь.
– Мама, я…
– И вот там я увидела Катинку. Насколько понимаю, вы с ней довольно близки.
Мама замолчала. Слышно было только ее дыхание. Она ждала, чтобы я что-то сказала? Объяснила, какие у нас с Катинкой отношения? Или она вспоминала о своей лучшей подруге, которая у нее когда-то была?
Я следила за ней, когда они разговаривали по телефону, подслушивала все эти долгие, задушевные разговоры. Больше, конечно, говорила Рут. Мама молча сидела на кровати или у кухонного стола, сгорбившись.
– Нет, его, как всегда, нет дома, кто знает, где его сейчас носит?
Потом она внимательно слушала, как никого другого. Иногда стояла такая тишина, что я могла, задержав дыхание, услышать голос Рут в трубке. У меня не получалось разобрать, что она говорила, но я понимала: мама считает ее слова очень умными и находит в них утешение, потому что в конце каждого разговора она всегда говорила что-то вроде:
– Как бы я без тебя справилась, Рут? Спасибо, что выслушала. Мне не с кем больше поговорить.
«Насколько понимаю, вы с ней довольно близки». Послышалось ли что-то зловещее, даже угрожающее в маминых словах? Разочаровалась ли она не только в Рут, но и в женской дружбе вообще? Боялась ли она, что Катинка предаст меня так же, как Рут когда-то предала ее? Но беспокоиться было не о чем, я могла бы объяснить это маме, если бы она снизошла до вопросов. Я поступала разумнее, чем мама, я не рассказывала все подробности, не раскрывала всю свою жизнь. Должно быть, Катинка думала, что мы хорошо знаем друг друга. Но это не значит, что мы были по-настоящему близки, во всяком случае не в таком смысле, как мама и Рут когда-то. Определенно нет. Несмотря ни на что, чему-то я все-таки научилась на маминых ошибках.
В трубке послышался сухой кашель.
– Ну, так или иначе, Катинка говорит, что в последнее время ты казалась выбитой из колеи. Ты часто брала больничный и… да… Она выразилась именно так – она волнуется за тебя.
Я положила руку на лоб, потерла его. Мысли о том, что случилось в лесу, снова настигли меня. Подростки, нож у горла. «А ты, – хотела я спросить, – а ты не волнуешься за меня? А должна бы». Но когда я открыла рот, выскользнуло нечто совершенно другое:
– Я беременна.
Не знаю, зачем я это сказала. Возможно, чтобы шокировать. А может быть, просто потому, что была сама не своя. В действительности я уже давно была сама не своя. Катинка была права. На другом конце провода послышалось оханье.
– Беременна? Господи боже мой!
Мама казалась напуганной до ужаса. Я слышала, как она собирается с силами, в ее голосе появилось что-то новое, что-то твердое.
– Кто отец?
Я больше не могла это выносить. Просто больше не было никаких сил. Прервала разговор и, шатаясь, пошла в спальню. Там выключила телефон полностью, прежде чем поставить его на зарядку, и упала плашмя поперек нашей кровати. Апатия захватила меня, овладела моим телом и придушила все чувства. Прежде чем веки опустились, я увидела перед собой мамино недовольное лицо. «Как ты можешь, Грета? Как, черт возьми, ты можешь?»
14
Меня разбудил голос Алекса. «Это тебе кажется, – я словно слышала его шепот. – Ты ведь не думаешь, что это все происходит на самом деле? Это все тебе только кажется». Я дрожала, одеяло подо мной было влажным и смятым. Тут я почувствовала что-то у ноги, что-то теплое, и когда посмотрела назад, увидела Тирита, который свернулся калачиком возле меня. Я просунула руку под его мягкий живот и подтащила его поближе к груди, просунула палец под розовый ошейник и почесала ему шейку. Он зевнул, а потом долго и сонно смотрел на меня своими сощуренными глазами. Смиллин кот. Возможно, он думал то же, что и я. Что на самом деле мы с ним не имеем друг к другу никакого отношения. Но вот мы были здесь одни, вдвоем.
Почти бессознательно я поднесла руку к своей шее. Потерла темную отметину, которая, я знала, должна была быть где-то там. Пальцы скользнули выше, к подбородку. Воспоминание было очень свежо, кожа все еще словно ощущала прикосновение лезвия к нежному месту под челюстью. Я увидела перед собой парня с бородкой, увидела его равнодушный взгляд и услышала угрозы. Сморгнула и отогнала от себя это видение, направила внимание на Тирита, принялась гладить и почесывать его по шерстке, пока он не растянулся благодарно у меня на груди. Он протяжно мяукал. Казалось, он говорил: «Теперь нам позволено держаться вместе». Но по какой-то причине это не утешило меня. По какой-то причине мне стало неловко.
Я отодвинула кота и села на кровати слегка озадаченная. Поморщилась, когда жжение в горле дало о себе знать. Доктор говорил, это еще один симптом. Девятая неделя, сказал он. С тех пор прошло еще две недели, и изменения в теле стали заметнее. Тошнота и рвота, потеря аппетита, боль в бедрах… И усталость, которая, кажется, овладела мной полностью. Я осторожно положила руку на живот, на его все растущую выпуклость. Еще раз попробовала на вкус эту мысль, мысль, которую прокручивала в голове множество раз с тех пор, как получила результаты в поликлинике. Но нет, мое решение было неизменным. Жизнь или не жизнь, вот в чем вопрос. Сейчас уже все определено. Я сохраню этого ребенка. Несмотря ни на что.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
