Книга Молли и кошачье кафе - Мелисса Дэйли

Мне долго не удавалось заснуть, я дрожала, как в лихорадке, мне виделись то янтарные глаза уличного кота, буквально прожигающие своим взглядом поддоны, то откуда-то издалека слышался его угрожающий рык. К тому же никак не удавалось удобно примостить раненую лапу, как ни повернись, боль была ужасной. Время шло мучительно медленно, я лежала в полудреме, но в какой-то момент усталость все же взяла свое, и я провалилась в блаженную тьму.

Разбудила меня музыка – совсем рядом пели хором какие-то люди. Подняв голову, я прислушалась, насторожив уши – мотив песни был мне хорошо знаком. В рождественскую неделю Марджери любила слушать такую музыку по радио и весело напевала сама, хлопоча на кухне за приготовлением праздничного обеда.

От приятных воспоминаний меня отвлекла пульсирующая боль в лапе. Вытянувшись, я осмотрела рану и с радостью отметила, что отек спал, а укусы начали затягиваться. Я снова зализала ранки, потом медленно встала, перенося вес тела на передние лапы, и только потом осторожно выпрямила задние. Меня слегка пошатывало, но, если не считать небольшого воспаления вокруг покусов и неутихающей боли, чувствовала я себя неплохо. Я потянулась, выгнув спину. Было приятно чувствовать, что за ночь я смогла отдохнуть и неплохо восстановиться – и душой, и телом.

Выбравшись из-под штабеля поддонов, я искоса поглядела на зимнее солнышко. Рыночную площадь было не узнать, вчера, под проливным дождем, она выглядела совершенно иначе. Магазины и лавки уже открылись и были полны покупателей. На фоне голубого неба ярко, будто намасленные, блестели желтые стены домов. Разбудивший меня хор распевал рождественские гимны посреди площади. Хористы, стоявшие полукругом, были одеты в теплые длинные куртки, застегнутые под самыми подбородками. Они пели, улыбаясь, и один из них протягивал прохожим ведерко, уже почти полное монеток.

Осторожно, стараясь не наступать на больную лапу, я стала опасливо обходить площадь. Слова рыжего кота – «Это место занято» – не выходили у меня из головы. Медленно ковыляя по мостовой, я только сейчас обратила внимание, что такие проулки расходились от площади во все стороны. Они были очень узки, настоящие щели, и не бросались в глаза, потому-то вчера вечером я их и не заметила. Увидев переулок пошире между кондитерской лавкой и пекарней, я подошла и остановилась в нерешительности у входа в него. Обнюхав камни, я не обнаружила кошачьих запахов. При дневном свете, когда мимо то и дело проходили покупатели, переулок не внушал мне ужаса. Если он не занят другими кошками, подумала я, то можно попробовать самой пометить и занять эту территорию.

Углубившись в переулок, я воспользовалась урной, чтобы с нее вспрыгнуть на стену, идущую вдоль тротуара. И тут же, к своему ужасу, увидела впереди – да-да, это не могло быть ошибкой! – кошку, которая дремала на плоской крыше гаража. Подергивая хвостом из стороны в сторону, я лихорадочно соображала, что же делать дальше. Решившись, я бесшумно подкралась ближе. Пестрая кошка мирно дремала, свернувшись калачиком и обвив себя хвостом. Она крепко зажмурила глаза и повернула мордочку к солнцу, а рот был приоткрыт, словно в улыбке. Стоя на стене, я наблюдала, как мех на ее боках опадает и поднимается в такт дыханию. Признаюсь, я позавидовала ее способности так бесстрашно и спокойно спать на открытом месте.

Донесшийся с площади собачий лай резко прервал ее сон. Кошка рывком подняла голову, повела ушами, стараясь понять, откуда шум. Глаза открылись, но из-за резкого перехода от сна к яви еще видна была пленочка – третье веко. Оглядевшись, она заметила меня, вскочила и недовольно заурчала.

– Ты кто? Что тебе нужно? – прошипела она.

– Я Молли. Извини – я не хотела тебя пугать, – ответила я, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее, хотя сама я тряслась от страха.

Кошка посмотрела на меня. Она показалась мне совсем молодой, но манеры у нее были очень грубые.

– Я новенькая в этом городе, – приветливо и мирно продолжила я. – Осматриваюсь. Знакомлюсь с улицами.

Кошка смерила меня подозрительным взглядом, а я моргнула и отвела глаза. Так, следуя принятому у кошек этикету, я показала, что настроена миролюбиво.

– Ты здесь недавно? – недоверчиво переспросила она.

Я кивнула.

– Я шла несколько недель и добралась до города вчера вечером. Я ищу место, где могла бы жить, но минувшей ночью в соседнем переулке на меня напали.

Я заметила, как глаза кошки сверкнули, но не поняла, что это было – гнев или сочувствие.

– Нельзя вот так являться без приглашения и совать свой нос куда захочешь. Ты же понимаешь, что существуют правила, – кошка, хмурясь, глядела на меня. Я чувствовала ее неуверенность, она как будто не могла решить, припугнуть меня или посочувствовать.

– Так это… твой переулок? – осведомилась я, глядя ей в глаза и надеясь, что она расскажет еще что-нибудь, подскажет мне, что делать.

– Да, – ее взгляд на мгновение встретился с моим, потом она продолжила: – Они все заняты. В каждом переулке по кошке, повсюду их метки. Где, говоришь, на тебя напали?

Я описала проулок за рестораном и рыжего котяру с янтарными глазами. Она закатила глаза.

– Гм. Знаю, кого ты имеешь в виду. Это было плохое решение сунуться к нему. Очень плохое, – тут она заметила мое смятение. – Пожалуй, тебе лучше обходить переулки стороной, по крайней мере, пока не обживешься немного, – добавила она уже более приветливо.

Голова у меня пошла кругом. Я и представить не могла, что все переулки города давно поделены между кошками! К тому же из-за этого неведения, вчера меня угораздило вторгнуться на территорию отъявленного драчуна. Теперь я не знала, горевать ли мне из-за невезения или ругать себя за беспечность и неосторожность.

– На самом деле, я надеюсь, что все-таки найду хозяина. Кого-нибудь, кто любит кошек. Дом, – и я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

Пятнистая кошечка смотрела на меня с жалостью.

– Тогда тебе придется потрудиться. Это город собачников, если ты еще не заметила. У кошек здесь шансов нет.

Как нарочно, в этот момент в переулок вошла женщина с собакой на поводке. Пес лаял и рвался вперед так, что чуть не задыхался в ошейнике. Пестрая кошка вскочила на все четыре лапы, ощетинилась и зашипела на пса.

– Знаешь, мне очень жаль. Может, тебе наведаться на церковный двор? Оттуда хоть не выгонят, пустят переночевать. А отсюда тебе лучше сматываться, да поскорее, мне и разговаривать-то с тобой не следовало.

Кошка прыгнула с крыши гаража на дерево, а я осталась на гараже, сверля глазами собаку, которую хозяйка силком тянула из переулка. Когда они, наконец, скрылись, я поискала на дереве пеструю кошку, но ее уже и след простыл.

В полном унынии я вернулась на площадь, а оттуда взяла путь по направлению к церковному шпилю. Я миновала деревянную калитку и прошла в церковный двор. Здесь царил блаженный покой, такой желанный после суматохи, царившей на площади. Стояла тишина, только на крыше церкви ворковал голубь. Устроившись в сторонке за каменными надгробиями, я принялась за умывание. Я не могла решить, как относиться к словам пятнистой кошки. Конечно, было очень неприятно узнать, что все переулки уже поделены между другими кошками и мне туда нельзя даже сунуть нос. Это, прямо скажем, выбивало почву из-под лап! Но я напомнила себе, что вообще-то мечтала не о жизни в темном проулке, а о доме и о хозяине. Еще сильнее меня обескуражило ее заявление, что найти такого человека в Стортоне почти невозможно. Если она права, и здешние жители все как один собачники, тогда решение прийти сюда вообще было ужасной ошибкой.