Наконец мне надоедает, и я велю ему замолчать. Подсвечиваю циферблат — ого, мы торчим в погребе уже почти час. То-то ноги немеют от студеной водички. Доживу до старости — обзаведусь ревматизмом, как порядочный, и стану врать, будто нажил его на рыбалке…
Кажется, я все-таки задремываю на несколько минут. Мне не то снится, не то вспоминается наша с Вычетом попытка проникнуть в Зону с берега Припяти, ноябрьской ледяной реки, несущей шугу и уже замерзшей в заводях. Тоже было мокро и холодно — особенно потом, когда уже при спешном отступлении нашу байдарку, успевшую уплыть порядочно вниз по течению и уже достигшую середины реки, продолжал остервенело обстреливать патруль, так что пришлось опрокинуть суденышко и уходить вплавь. Во избежание. Кажется, близ Периметра что-то здорово грохнуло, но что — не знаю и вообще не убежден, что это мне не померещилось. Но пальба почему-то сразу прекратилась, из чего я сделал вывод, что сколько-то пожить нам еще предстоит. Хотя и не в комфорте, мягко говоря. Если бы Вычет не умел плавать, вряд ли я дотянул бы его до берега. Вместе бы утопли, наверное. А если бы не мои десантные навыки по разведению огня — околели бы мы на том берегу…
А все Вычет — его идея. И с парапланом была его идея, совсем глупая, а я повелся на нее, как дурак. Логика Вычета отличалась совсем не гениальной простотой. Ведь летают же вертолеты над Зоной! Ученых возят, иногда корреспондентов, а чаще вояки патрулируют сами не знают что. И те вертолеты бьются над Зоной немногим чаще, чем в тысяче километров от нее. Так почему бы нам не высадиться с параплана сразу у ЧАЭС, вместо того чтобы бить ноги от самого Периметра, остерегаясь людей и аномалий?
Почему, почему… Теперь-то Вычет знает почему. Днем над Зоной не полетаешь даже на такой жужжалке, как параплан, — отследят и собьют, а ночью в Зоне не сядешь, потому что как раз достанешься мутантам на поздний ужин. Короче, я сам повернул назад и очень правильно сделал. Еле дотянули — мотор мне пришлось выключить, потому что снизу кто-то стрелял на звук трассерами, не жалея патронов, и, наверное, в конце концов попал бы.
Все наши деньги ухнулись на Вычетовы фантазии, а главное, ушло время. За это время родилась и пошла гулять идиотская легенда о нас. Я и раньше-то слабо верил, что мы доберемся до Монолита, а теперь, когда каждый считает своим долгом помешать нам, наши шансы почти нулевые.
Что ж, поборемся за это «почти»…
Очухиваюсь, смотрю на часы. Идет время, а выброса все нет. С фонариком в зубах лезу по скрипучей железной лестнице, головой приоткрываю крышку. Понятно…
Зарево на севере погасло. В лесу тихо — видать, зверье из близлежащего леса уже успело пробежать мимо нас к югу. Мутанты удирают, люди прячутся… а выброса все нет.
— Вылезай, — командую Вычету и вылезаю сам. — Ты знаешь, что такое отложенный выброс?
Из железной горловины высовывается голова.
— Кажется, теперь знаю.
— Молодец. Соображаешь. Все правильно, это он и есть. Иногда так случается: предвестники были, гон начался, а выброса нет. Но будет обязательно. Может, через сутки, может, через двое. А может, через несколько часов. Теперь уже без предупреждения. Нам надо найти убежище.
— М-м… — не понимает Вычет. — По-моему, мы в нем находимся.
— Не это. Пойдем к Агропрому. Я за то, чтобы рискнуть.
Вычет хлопает глазами. Вчера он не слышал от меня ничего утешительного об Агропроме. Но времена меняются. Иногда даже очень быстро.
— Ладно… Чемодан. — Он никак не привыкнет называть меня по прозвищу. — Ты здесь главный.
Мы снова очень хорошо идем, развивая километра полтора-два в час, никак не меньше, а в Зоне такая скорость передвижения — спринтерский бег. Мешает коряжник, не то мы шли бы еще быстрее, и замедляет продвижение наблюдение за местностью, а больше ничего пока не мешает. В лесной массив южнее Агропрома сталкеры избегают соваться без веской причины, а какая может быть причина? Аномалий тут крайне мало, а значит, и хабара нет, зато опасного зверья пруд пруди, так что причина самая что ни на есть уважительная. Но только не сейчас. Пуст лес, крупные звери удрали на юг, мелкие попрятались по норам и дуплам, а двуногое зверье тоже предпочитает не высовываться перед выбросом. Теперь впереди идет Вычет, сверяясь с детектором и «шнеком», а моя задача — крутить башней и держать палец на спусковом крючке — береженого бог бережет. Что-то не до конца верю я в безопасность леса. В Зоне нельзя верить никому и уж меньше всего — самой Зоне. Сволочь она. Дрянь. Паскуда.
Нас нет. Мы растворились в лесу. Иди поищи нас теперь, Штангель. Да нет, ты искать нас теперь не станешь, у тебя крепкая отмазка перед другими кланами: с гоном и угрозой выброса не шутят. А что Сидор? Мне интереснее всего именно это. Пришлась ли ему по душе идея Штангеля прищучить нас? Или он сумел просчитать наши шансы оторваться?
С него станется. Игрок и комбинатор, Монолитом ему по башке… Чигорин хренов. Алехин. Капабланка. Хоть всю жизнь изучай теорию игр, а прирожденного игрока не переиграешь. Хорошо уже го, что наши цели в игре пока что совпадают…
Или мне только так кажется?
За последний час Вычет обнаружил всего две аномалии — «зыбь» и «холодец», да еще я указал ему на корявый куст, поросший незрелым жгучим пухом. После выброса старые аномалии исчезнут, рассосутся, зато вместо них появятся новые. Самое урожайное время для сталкеров, ходи да подбирай произведенные сдохшими аномалиями артефакты. Только ходи с умом.
Мы делаем всего один привал, чтобы перекусить и осмотреть повреждения, нанесенные рюкзаку Вычета. К счастью, ничего фатального: разбита одна бутылка водки, разворочены две банки тушенки и одна с кабачковой икрой. Шестнадцатиграммовая пуля прошла навылет, в выходное отверстие легко пролезет кулак. Это терпимые потери, а вот что бы я делал, если бы в не в рюкзаке моего напарника, а в нем самом образовалась дыра такого же размера? Выл бы от сознания своей вины, клялся отомстить? Не знаю и знать не желаю. Мелькнула мысль, испугала и ушла, скатертью ей дорога, не хочу ее думать.
Артефактов не попадается, да мы их и не высматриваем. Когда очень торопишься, как-то не до них, самому бы куда не вляпаться. Но пуст лес, пуст и здорово попорчен, будто стадо бизонов прошло, хотя на самом деле поломанные деревца и взрытая земля — дело лап мутантов. Много их тут обитало… Твари жуткие, до чужого мяса охочие. Если бы не грядущий выброс, наши шансы пройти через лес прямо к Агропрому резко устремились бы к нулю.
Они и так не слишком велики, но на такие шансы уже можно ставить. Беда будет, если что-нибудь задержит нас в пути. Тогда останется только искать яму поглубже и пытаться переждать выброс в ней, считай под открытым небом. Тут-то яма и пригодится — закопать в ней оба наших трупа, если только найдется для них могильщик.
Под вечер мы добираемся до Агропрома, нервные и уставшие. До Первого взрыва здесь был шибко секретный НИИ «Агропром» — объект, по сути, военный, а чем в нем занимались, теперь уже никто не скажет. Ясно только, что не вопросами повышения урожайности зерновых и механизацией животноводства. До сих пор кое-где сохранились остатки забора с двумя рядами проволоки — колючей и сигнальной. Сразу вспоминается бородатый анекдот про мирный советский трактор и комбайн с вертикальным взлетом. Кудеяр божился, будто бы в Агропроме производилось бактериологическое оружие, а обширные подземелья под развалинами зданий НИИ использовались как хранилища боевых бацилл, — только я в это не очень-то верю, потому что в его версии все монстры, предпочитающие селиться в подземельях, из-за того и стали монстрами, что произошла утечка биологического материала. Глупости это. Бабкины разговоры. Бацилла или убивает человека, или нет, а делать из него монстра — кому это надо? Помнится, мы тогда чуть не подрались с Кудеяром, и все-таки я вынудил его признать: без влияния Зоны тут не обошлось. А Зона и без посторонних бацилл на многое способна.
