Несколько дней назад Робинсон преподал мне первый урок свободного времени: развлечения ради он отвел меня в дешевый секонд-хенд свадебных платьев недалеко от железнодорожной станции. Я покорно стояла возле него, а он рылся на полках с одеждой, пока у меня не заболела голова и я не была вынуждена сесть.
– Вы знаете, – сказала я, – я ненавижу походы по магазинам.
– Правда? – он изобразил неподдельное удивление. – А я думал, что мы будем заниматься этим целый день!
На другом «уроке» Робинсон сказал мне, что, чтобы найти свободное время, нужно отставить остальные дела в сторону. Это сродни уборке в чьем-то (читай: его) кабинете. Он наконец-то пустил меня туда после того, как я стала посещать его занятия по управлению временем. «Надо еще уметь зайти сюда», – предупредил он, открывая передо мной дверь. Бумаги, книги, коробки, папки, доски для графиков, фотографии и горы всего подобного лежали везде: на мебели, на полу и на том, что должно было оказаться письменным столом. Его кабинет выглядел так, будто он тащил сюда все, что попадется под руку, и по всему этому однажды прошелся ураган. «Я хотел здесь прибраться», – пожал он плечами и смахнул бумаги на пол, освобождая мне небольшое место на диване, покрытом красным бархатом. Таким образом, я даже смогла присесть.
В отеле de Crillon в ожидании блюд Робинсон говорит мне, что если я или другие женщины чувствуем себя при выполнении домашних дел как в тюрьме, то это исключительно наша вина. Почему женщины до сих пор готовят и наводят порядок чаще мужчин? Почему у женщин меньше времени на отдых? Наши стандарты слишком высоки. «Вы собираетесь на полу своей кухни делать операции на открытом сердце? А насколько чистой должна быть посуда? Если в вашем доме нет переносчиков инфекции, то она уже достаточно чиста, – говорит он с упреком. – Женщины сами свои злейшие враги». Робинсон не видел липкий пол в моей кухне. Он не знает, что у меня буквально все трещит по швам, и домашняя уборка помогает как минимум нормально дышать.
Видимо, смысл сегодняшнего урока, когда мы сидим неподобающе одетые в месте, которое ослепляет роскошью и блеском, заключается в том, что необходимо просто «брать и делать». Найдите время для хорошего отдыха даже при тех обстоятельствах, когда вы чувствуете себя не в своей тарелке.
Для того чтобы продолжить заключительный урок, Робинсон просит Джонатана Гершуни погрузить меня в историю отдыха, начиная с возникновения человечества, и объяснить, почему сегодня нам так не хватает на него времени. Гершуни бросает взгляд на затейливый узор на тарелке, стоящей перед ним, и начинает рассказ. Он говорит, что первые люди нуждались друг в друге, чтобы выжить, поэтому они всегда действовали вместе. Они охотились, собирали плоды и делились добычей друг с другом. Жизнь не была простой, но люди улучали момент для рисования на стенах пещер. Наличие свободного времени было необходимым для дальнейшего прогресса. Инновации вроде колеса и подручных инструментов были изобретены в часы ничегонеделания. Но после того как выживание стало гарантированным, работа мужчин и женщин разделилась. Женщины стали выполнять незатейливую и скучную работу вроде обработки земли и выкапывания съедобных корешков, как говорит Гершуни, а мужчинам была отведена главная роль, и они выполняли работу, требовавшую смекалки, силы и недюжинной отваги. Только мужчины могли заниматься охотой, состязаться на турнирах, быть жрецами и воевать. Досуг – вторая сторона этого процесса. Он требует напряжения ума, желания духовно развиваться, различных умений и мастерства. «Появление досуга, – заявляет он, – мы можем связывать с сильным полом – мужчинами».
С течением времени, чем дальше человек мог дистанцироваться от рутинной работы, тем выше был его социальный статус. С появлением классового общества и феодальной системы в Европе высший класс – аристократия – демонстрировал власть, показывая праздность и окружая себя свитой в противовес простым людям, которые должны были много и тяжело работать. Промышленные магнаты 90-х годов ХIХ века – представители высшего общества – сами часто занимались делами, но были просто обязаны демонстрировать показное безделье, также окружая себя людьми, которых в Средние века называли свитой. И все с одной целью: наглядно продемонстрировать свое положение в обществе.
Принесли клубничный торт и шоколадные палочки с банановым мороженым и кофе. Я отложила дневник.
– Все это хорошо, – сказала я. – Но вы рассказываете мне историю про мужчин. А я хочу знать, было ли нечто подобное с женщинами. Джон полагает, что если у женщин нет свободного времени, то с ними происходит что-то не то. Но было ли оно у них когда-либо? Я вспоминаю старую пословицу: «Женскую работу никогда не переделать». И я выросла с этим. Моя бабушка смотрела сериал и вечно при этом гладила белье. Но я никогда не видела, чтобы она положила ногу на ногу и сидела, как мой дедушка, на крыльце, читая газету.
Гершуни замолчал и откинулся в кресле с шелковой обивкой.
– Да, хорошо. Женщины, – сказал он, глядя на хрустальные канделябры и поглаживая бороду. Казалось, он был сильно озадачен моим вопросом. – Исторически сложилось так, что статус госпожи, леди, был отражением статуса мужчины, с которым она была рядом. А слово «женщина» скорее относилось к рабочему классу.
Гершуни рассказывает мне о фундаментальном труде Торстейна Веблена[9], написанном в 1899 году. Он называется «Теория праздного класса». Когда позже я стала его читать, то сразу увидела на второй странице: «Представители низших классов были вынуждены выполнять работу, необходимую им для пропитания. Среди них были рабы, подневольные люди и женщины».
* * *
Когда мы вернулись на конференцию, я сразу стала искать Кимберли Фишер, которая как секретарь Международной ассоциации исследований использования времени знает практически обо всех исследованиях, посвященных времени и всему подобному. Я спросила ее об истории появления свободного времени у женщин. Если статус представительниц высшего класса был, по сути, отражением положения в обществе мужчин из их семьи, как они проводили свое свободное время?
Фишер, женщина с волнистыми рыжими волосами и в больших очках, всегда оживленная и говорящая без умолку, вдруг замолкает, как будто сильно удивлена моим вопросом: «Именно поэтому женщины уходили в монастыри».
После нескольких коротких и жарких дней в Париже я стала внимательно присматриваться к собственному дефициту времени, чтобы рассмотреть его формы и действие, а также его влияние на всех окружающих. Но все же у меня не было ответа на вопрос, как с ним справиться.
Я прочитала множество советов. В них говорилось только о том, что лучший способ избавиться от дефицита времени – это нанять помощников (хорошо, если кто-то может себе это позволить) или покончить с таким образом жизни. Пытаясь оказаться полезным, Джон Робинсон дал мне посмотреть видеозапись передачи 1994 года. Она называлась Running Out of Time («Не хватает времени») и рассказывала о паре, которая решила свою проблему цейтнота, переселившись на ферму{51}. А главная героиня романа I Don’t Know How She Does It[10]ушла с работы, переехала в деревню и стала проводить целые дни со своим ребенком на природе, купаясь в небольшой запруде и ничего не делая. Но я надеялась прочитать что-то более реальное! Перевернув последнюю страницу и закрыв книгу, я бросила ее через всю комнату: чтение оказалось бесполезным.
