Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
Встреча – обсуждение, перекусы, сок, чай, кофе, ласси (в Линии Хараппа не пьют спиртное) – длится уже больше трех часов. Ароматы карри и кориандра, чечевицы и хлеба, куркумы и сливок, горячего масла, лимона, чеснока и лука витают в воздухе, к ним добавляется насыщенный и тяжелый запах тел, пота, корицы и розовой воды, капельки которой наносят за ушами и на ключицы.
Сейчас все говорят одновременно.
Целых три часа они были вежливы и учтивы, внимательно слушали друг друга и обменивались теплыми словами, как и положено членам одной семьи.
Но 16 минут назад разгорелся спор.
– Линия Хараппа не может оставаться в стороне, – говорит Пити. Ему 44, самый высокий мужчина их клана, не Игрок, но какое-то время обучал Игроков криптографии. У него темные, глубоко посаженные глаза, в которых застыла печаль; волосы окрашены хной – признак тщеславия.
Гуп – 53 года, бывший Игрок, холостяк из Коломбо, когда-то воевал с тамилами просто чтобы удовлетворить врожденную склонность к насилию, – кивает в такт его словам.
– Особенно сейчас, когда началась Последняя Игра.
Зачем нашему Игроку выходить из Игры? Мы стоим на пороге… если не уничтожения, то поворотного момента для всего человечества. Им станет Событие.
– У Игрока есть свои причины, – отвечает Юлу, одна из теток Шари. Она произносит эти слова, не поднимая глаз от алых четок, которые неустанно перебирает в пальцах.
– Причины? – выкрикивает сразу несколько человек в ответ. – Причины?
– И что же это за причины? – Низкий женский голос доносится с дальнего конца стола. – Я хочу знать. Для меня это – позорное бегство при виде первой капли крови.
Слова принадлежат Елене – 66 лет, была Игроком, одним из двух самых сильных за прошедшие 208 лет. Она коренастая, круглая, сильная и до сих пор энергичная.
– Палец? Я отдала бы глаз и легкое, даже ногу, прежде чем бежать домой. Я отдала бы руку, слух и язык! Нет, я отдала бы все! Но не вернулась бы домой по иной причине, кроме смерти!
Бурт – ее муж, 46 лет (они поженились с первым ударом часов в полночь того дня, когда Елена выбыла из Игры), – мягко похлопывает ее по руке:
– Спокойно, Елена.
– Aand mat kha! – восклицает она, стряхивая руку Бурта, чтобы ткнуть пальцем в Шари. – Эта… эта… эта девчонка сдалась! Сдалась. На ее счету даже нет ни одного убитого! Приложила массу усилий, лишь бы избежать этой почетной обязанности. Куда больше, чем потратила непосредственно на Игру. Я убила тридцать человек, пока не выбыла из гонки. Но она? Ни одного! Она для этого слишком добренькая. Только представьте! Игрок Последней Игры. Игрок Последней Игры – и мать! Можете в это поверить? Мы сделали ставку на нее. На бесхребетную трусиху.
Теперь в комнате тихо: слова Елены подействовали как пушечный залп, после которого все еще некоторое время боятся показаться из укрытий. Только Шари не пытается от них увернуться. Выпрямив спину, она сидит и слушает. Взгляд ее прикован к каждому, кто в свою очередь держит слово, поэтому сейчас она неотрывно глядит на Елену. В глазах ее только спокойствие и уверенность. Она любит Елену, как любят члена семьи, и никакая гневная отповедь не может этого изменить.
Она любит всех этих людей.
Взгляд Шари еще больше распаляет Елену. Она ошибочно читает в нем неуважение.
– Не смотри на меня так, Игрок.
Шари слегка склоняет голову набок, как бы в знак извинения, но не произносит ни слова. Взгляд ее скользит мимо Елены, в сторону детской комнаты, где в толпе детей останавливается на ярко-розовых штанишках малышки Элис. Джамаль слегка сжимает под столом ее колено, как если бы они сидели не в переполненной людьми комнате, а у себя во дворе, один на один, любуясь заходом солнца.
– Возможно, ты и права, Елена, но нет смысла сравнивать Шари Чопру с тобой или кем-то еще из Игроков, – вступает в разговор Джовиндерпихайну, старейший в роду. Ему 94, но ум его остер так же, как в 44, даже в 24 года. В своем оранжевом одеянии старец кажется маленьким и сморщенным, кожа и ткань покрыты одинаковой сеткой морщин. – Она выбирает другой путь. Всегда. Мы не должны осуждать ее выбор. – Но я осуждаю его, Джов! – настаивает Елена. Так его зовут все, кроме детей: у них для старика другое прозвище – Счастливый. Все потому, что они любят его почти беззубую улыбку и последние пряди серебряных волос, вечно торчащие в разные стороны. Правда, сейчас он улыбается редко – с тех пор, как началась Последняя Игра. Дети не понимают почему.
Джов поднимает руку – этот жест знаком всем и с кристальной ясностью показывает, что старейший слышал достаточно. – Я повторю еще раз, но не стану повторять снова – речь идет не о тебе, Елена.
Елена сердито скрещивает руки. Бурт нашептывает ей на ухо что-то личное, успокаивающее, но жена явно его не слушает. – Возможно, нам стоит узнать мнение отца Шари? – предлагает Джов. – Пару? Что скажешь? Твоя дочь сделала странный ход в игре. Ты можешь это объяснить?
Пару прочищает горло.
– Вы правы, моя дочь по природе не убийца. Правда, если бы я оказался на ее месте в свое время, вряд ли и я вел бы себя иначе. Да, возможно, среди нас Шари далеко не самая кровожадная, – здесь его речь прерывается отдельными смешками слушателей, – но одно можно сказать наверняка. Из всех присутствующих, включая и тебя, Джов, Шари – самая добросердечная. При всем моем уважении к остальным.
Джов медленно кивает.
Пару набирает в грудь побольше воздуха, стараясь ответить на каждый направленный на него взгляд.
– Доброе сердце не может служить оружием в Последней Игре. Оно не обладает силой кулака или остротой меча, не может сравняться в скорости с пулей. Оно не движется по кратчайшей траектории, на конце которой – смерть. Да, оно не наносит вреда – но все равно таит в себе огромную мощь. Это я знаю точно. Если Шари сможет выжить и победить, именно эта ее черта будет иметь значение. Новому миру людей доброта понадобится не меньше, чем ум и изобретательность. Возможно, даже больше, если Земля пострадает так тяжело, как мы думаем. Спросите себя, семья: если именно Хараппа унаследует мир, вы предпочтете видеть на месте нашего победителя безжалостного убийцу или человека, который совладал со страхом и нашел себя? Того, кто сможет обучить своих последователей состраданию, следуя заветам древних?
– Спасибо, Пару, – говорит Джов. – Это мудрые слова. Однако я хотел бы понять…
– Но как, – прерывает его спокойный, но уверенный голос, – она сможет победить, если сидит здесь, а не борется за Ключ Неба?
Это Правит, ему всего 59, но члены Линии Хараппа уважают его, возможно, даже больше Джова. Он был Игроком во время прошлого фальстарта Последней Игры, одного из трех за всю историю. Печально известная Игра-Провал, начатая Линией Зеро в 1972 году. Правит в одиночку разоблачил их, но лишь после того, как погибли четыре Игрока других Линий. И тогда же, в одиночку, он уничтожил Линию Зеро – эту банду отступников. Но, что гораздо важнее, тот же Правит поклялся никогда больше не убивать, после того как выйдет из Игры. Он 23 года прожил отшельником, пока не взял в жены Уну и не стал главой семейства. В своем добровольном изгнании он изучал методы древних прорицателей, расшифровывая тайные тексты о Хараппа и Будде, которые его Линия оберегала тысячелетиями.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
