Ведь росточком он такой же, как и импы! Вот только слишком приветливый и доброжелательный, чтобы походить на эту мерзкую зеленую крысу.
В это утро у нас была контрольная по географии. Я никак не мог на ней сосредоточиться.
Я крутил головой в разные стороны, глядя, как ребята пишут ответы на вопросы. Возможно ли, что среди них сейчас сидит переодетый имп?
Я взглянул на Дженни. Наклонившись над листком бумаги, она шевелила губами. Я заметил, что она пишет левой рукой.
Интересно, какой рукой, левой или правой пишут импы? Вдруг это как раз и есть подсказка?
Я повернулся в другую сторону и взглянул на Симпсона. Он ерошил ручкой свою жесткую, торчащую шевелюру, хмурился и качал головой. По-видимому, не знал ответа на какой-то вопрос.
«Симпсон всегда демонстрирует свой крайний ужас перед импом», — подумал я. И этот ужас кажется мне вполне искренним, не наигранным.
Впрочем, я могу и ошибаться. Именно Симпсон и может оказаться импом. Ведь эти существа очень хитрые.
От этих размышлений у меня пошла кругом голова. А еще я понял, что получу пару, если сейчас же не возьмусь за работу.
Да и вообще, нехорошо подозревать каждого из моих новых знакомых. К тому же это ничего мне не даст.
Мне нужны подсказки.
Конечно, нацарапанная импом записка, — достаточно веская подсказка.
«КТО ПРОЧТЕТ МОЕ СЛОВО, ПОТЕРЯЕТ ГОЛОВУ».
Вот она-то мне и поможет.
На сайте Интернета говорилось, что импы любят разные игры, особенно игры в слова. А еще они любят бросать людям вызов.
Что если эта записка — тоже шарада, игра в слова? Тогда что она означает?
— Время истекло, — объявил мистер Кимпал. Сдавайте ваши работы.
— Ой, не может быть! — пробормотал я и посмотрел на свой листок. Я не написал на нем ни слова.
Я старался изо всех сил. Но никак не мог выбросить импа из головы.
После большой перемены я вошел в кабинет джаза на очередную репетицию и огляделся. Тери возилась со своим кларнетом.
«И она может оказаться импом», — подумал я.
Или мистер Келли. Или тот толстый парень, который играет на тубе.
В кабинет заглянула миссис Симпкин и приветливо махнула рукой нашему учителю.
Она тоже показалась мне подозрительной.
Я снял с полки свой футляр с саксом. Встал на колени и хотел его открыть — но тут увидел, что к футляру приклеен липкой лентой белый листок бумаги.
— Ого! Что это такое? — пробормотал я.
Я сорвал листок с футляра. И уставился на красные буквы, нацарапанные на нем:
«КТО ПРОЧТЕТ МОЕ СЛОВО, ПОТЕРЯЕТ ГОЛОВУ».
— Ого! — раздалось за моей спиной. Я оглянулся.
Там стояла Тери и читала через мое плечо эту записку.
— Сэм, будь осторожней, — тихонько сказала она.
Я швырнул записку на пол.
— Я не боюсь всяких дурацких записок, в которых нет ни малейшего смысла! — сердито воскликнул я.
Потом я схватил футляр и открыл его. Достал оттуда две части саксофона.
Стал насаживать мундштук. И остановился.
Подожди-ка. Что-то тут странное. Что-то не так.
Я хотел положить сакс назад в футляр. Но не смог.
Мои пальцы крепко прилипли к инструменту. Я попытался оторвать их.
Нет, не получалось. Они не отлипали от саксофона.
— Эй! — крикнул я.
Я потряс руками. Они все равно не отлипали.
С бешено стучащим сердцем я уставился на саксофон с мундштуком. Кто-то полил их толстым слоем клея.
Как я ни старался, мне не удавалось оторвать руки.
— Мистер Келли! Помогите мне, пожалуйста! — крикнул я и сам не узнал свой голос — он прозвучал пронзительно и пискляво.
Несколько ребят повернулись ко мне.
Мистер Келли разговаривал в это время с барабанщиками. Он повернулся, увидел, что я сижу на полу возле футляра с саксом, и поспешил ко мне.
— Сэм, в чем дело?
Я поднял руки вместе с саксом.
— Я прилип, — сообщил я. — Мои руки приклеились к инструменту.
Мистер Келли разинул от испуга рот. Он присел возле меня на корточки и осторожно потянул за мундштук.
— Видите? — спросил я. — Я очень крепко прилип.
Он нахмурился и поглядел на мои руки.
— Давай-ка посмотрим, что мы можем сделать, пробормотал он.
Он схватил пальцы на моей левой руке и попытался их оторвать.
Нет. Они не послушались.
Он взялся за саксофон и дернул его изо всех сил.
Я услышал треск разрыва — и тут же по моей руке пробежала оглушительная волна боли.
— ОЙ! СТОЙТЕ — НЕ НАДО! — завопил я. МОЯ КОЖА! МОЯ КОЖА РВЕТСЯ!
Глава XVI
ПАЦИЕНТ «НЕОТЛОЖКИ»
Мистер Келли позвонил моим родителям. Он сказал им, чтобы они встретили меня возле отделения «неотложки».
Он помог мне подняться на ноги и отвел к своему автомобилю, стоявшему на учительской парковке. Когда я шел по коридору с приклеенным к моим рукам саксом, все ребята провожали меня взглядами.
Некоторые принимали все за шутку, но их смех обрывался, когда они замечали боль, написанную на моем лице. До меня доносилось еле слышное бормотание про импа.
Мистер Келли распахнул дверцу своего серого джипа. Я сел на сиденье и положил на колени мундштук и сам саксофон.
— Доктора знают, как нужно поступать в таких случаях, — сказал он, стараясь сохранять бодрый тон. Однако по его голосу я понял, что он сильно встревожен.
Когда мы подъехали к отделению неотложной помощи при городской больнице, мистер Келли повернулся ко мне. Он взглянул на части саксофона, потом поднял глаза на меня.
— Не рассказывай своим родителям про импа, — еле слышно сказал он.
У меня во рту внезапно стало сухо, будто в пустыне Сахара. Я сглотнул.
— Простите? Я не понял…
— Если имп проведает про это, все станет только хуже, — сказал мистер Келли.
Я застонал и попытался поднять руки.
— Разве может быть еще хуже? — спросил я.
— Если секрет раскроется, имп впадет в бешенство, — сказал мистер Келли. — Он начнет все крушить направо и налево. Правду тебе говорю. Он будет преследовать всех подряд.
Я увидел своих родителей. Они шли через автостоянку. Отец держал маму под руку. На их лицах застыла тревога.
— Вон они, — кивнул я на них мистеру Келли.
