Глава 12
Потом все было очень плохо.
Людмила после процедуры опознания дочери оказалась в реанимации – инфаркт. Если бы бедную женщину привезли туда, в парк, спасти ее вряд ли удалось бы. Но тягостная процедура проходила в морге больницы, поэтому помочь успели.
Яна с Кириллом примчались в больницу сразу же, как только узнали о случившемся. Парень держался изо всех сил, он даже подбадривал Яну, но глаза, вернее опухшие и покрасневшие от слез веки, выдавали его.
Само собой, к Людмиле их не пустили. После долгих уговоров вышел усталый замотанный врач, сказал, что состояние стабильно тяжелое. Они делают все возможное, но создается впечатление, что организм пациентки на жизнь не настроен.
Словно она не хочет жить.
– Вот такие дела, молодые люди. – Врач снял очки, потер переносицу и вернул очки на место. – Так что идите-ка вы домой, нечего тут сидеть.
– Идем, Яна, – вполголоса произнес Кирилл, подхватывая девушку под локоть.
– Да, наверное, – машинально кивнула Яна. – Спасибо вам.
– Да не за что, – вздохнул врач и взялся за ручку двери, ведущей в отделение реанимации. – Всего хорошего.
– До свидания.
Врач уже почти скрылся за дверью, когда Яна ухватила его за руку:
– Постойте!
– В чем дело?
– Я, кажется, знаю, что может вернуть Людмиле желание жить! – возбужденно затараторила девушка. – Это покажется вам странным, но вы попробуйте!
– И что же?
– Надо, чтобы Людмила осознала: она не может бросить свою дочь!
– То есть как? Ведь ее дочь…
– Ну да, да! А похоронить по-человечески? А ухаживать за могилкой? Ведь у них, насколько я знаю, никого из родственников больше нет. Ну да, соседи и знакомые помогут, но они ведь – не родные! Вы понимаете, о чем я?
– Кажется, да, – задумчиво кивнул врач. – Ну что же, попробуем.
Они шли по коридору больницы молча – говорить не хотелось. Ком в горле мешал. И только в холле клиники Кирилл тихо произнес:
– Тебе бы не музыку преподавать, а психологом быть.
– Это сарказм?
– Это восхищение. И уважение. И…
– Перестань. Мне бы самой сейчас психолог не помешал. А лучше – снотворное посильнее. Иначе не засну.
– А ты постарайся не думать о случившемся.
– Ох, знаешь, как бы мне хотелось, чтобы у нашей памяти были кнопки «включить-выключить». Когда надо что-то вспомнить – включаешь, надо забыть – выключаешь. Иначе…
Яна судорожно, сквозь стиснутые зубы втянула воздух и пошатнулась.
Кирилл испуганно подхватил ее за талию:
– Что? Что такое? Тебе плохо? Я сейчас кого-нибудь позову, тут врачей много…
– Не надо, – с трудом выдавила из себя улыбку Яна. – Врач тут не поможет. Я просто вспомнила…
– Что?
– Понимаешь, Кирюшка, ты вот просто получил информацию о том, что Катю… что ее… в общем, что ее больше нет. И что ее нашли в парке, и она, скорее всего, стала жертвой того же самого психа, что расправился с Леной Жаркевич. А Лену нашла я. И видела, ЧТО этот больной ублюдок с ней сотворил. И когда проецирую этот кошмар на Катюшку… Ой, мамочки!
Яна всхлипнула и громко, навзрыд заплакала.
Так громко, что все, кто был в холле больницы, невольно оглянулись. И один из присутствующих, всмотревшись, направился в сторону молодых людей.
Кирилл тем временем усадил рыдающую спутницу на диванчик, оглянулся по сторонам, увидел кулер с водой и наклонился к девушке:
– Яна, я сейчас сбегаю, водички принесу, ты…
– Не надо никуда бежать. – Кирилл удивленно повернулся к незнакомому мужчине, протягивающему Яне пластиковый стаканчик с водой. – Вот, возьмите.
