Меня охватила чужая волна нежности. Как получилось, что я провела с Ней столько времени и совершенно не заметила?
Океан сказала, что, если бы могла обойтись своими силами, Она бы так и поступила. Никто не должен видеть того, что приходится видеть нам, и Ее это расстраивает. В то же время Ей нравится возможность пощадить время от времени обреченную. Как найти сокровище, которое все упустили. А когда мы разговариваем, Она наслаждается нашим обществом.
Мне потребовалась минута, чтобы придумать, как продолжить. Я хотела поговорить об Ифаме и остальных, но внезапно обнаружила, что у нас много тем для разговоров. И Она хочет говорить со мной. Я чувствовала: Она скучала по мне, пока я держалась особняком. Скучала по всем нам. Мы были Ее компаньонами, но винили Ее в своей судьбе. Я балансировала на грани ненависти. И Она не могла не почувствовать моей неприязни с самого начала. Начало.
Не хочу показаться грубой, но почему Ты выбрала мой корабль?
Ответ оказался простым: на нем было меньше всего людей.
Ты можешь определить заранее?
Да. Она чувствовала вес всех жизней внутри.
Как неожиданно.
Я знаю, что нет смысла спрашивать… но почему именно я?
Ответ меня озадачил. Она сочла мои последние мысли добрыми и бескорыстными. Конечно, я думала о себе, но также и о своей семье. Она сказала, что почувствовала мою любовь к ним и не захотела губить понапрасну такое доброе сердце. И еще Она считала меня красивой.
Спасибо. А остальные?
Конечно же, Миаку Она выбрала за кротость – маленькая, очаровательная девочка. Я неожиданно поняла, как соскучилась по ней. Но следующее признание Океан меня поразило: Она оставила Миаку в живых ради меня. Она знала, что я не люблю быть одна. Должно быть, Она уже видела этот вопрос в моих мыслях и просто ждала, когда я задам его вслух.
Эйслинг, что совсем не удивительно, имела стальную волю к жизни. Она не сдавалась. Я и сама знала, что Эйслинг всегда готова бороться до конца. Ифама обладала внушающим уважение достоинством, и глупо было считать, что она поступится этим качеством после принятия в наш круг. Гордая девушка не жалела о своей смерти.
Можно спросить, как Ифама попала к Тебе?
Океан ответила, что раз сама Ифама предпочла промолчать, то Она тоже не раскроет подробностей.
Но она смирилась со смертью? В конце?
Да. Океан страдала сильнее Ифамы. Ей не хотелось отнимать у той жизнь.
А Мэрилин? Она всегда казалась такой спокойной, после… Ты же понимаешь.
Мэрилин примирилась со своей жизнью и смертью. Она понимала, что каждая жизнь должна прийти к завершению, и ее в том числе. Мэрилин не считала, что обрывает невинные жизни, поскольку все они закончатся. Каждая душа пройдет через врата. Истина, но ранее она не приходила мне в голову: умрут все. Жаль, я не догадалась расспросить Мэрилин до ее ухода.
Я осознала, что меня беспокоят не только смерти других людей, но и моя собственная. Нужно сполна воспользоваться отведенным временем. У меня впереди еще минимум семьдесят лет, хотя возможности мои сильно ограниченны. Тем не менее если я начну злиться и после каждой мелочи задаваться вопросом «а что, если?», то мои дни лишатся последней ценности. Надо жить. Надо примириться со своей судьбой. Все это лишь временно. Пусть я пока всего лишь орудие, но я отнимаю жизни не по собственной воле и не ищу возможности убивать. Трудная судьба, но это моя жизнь.
Я всплакнула. Она не торопила. Позволила мне немного погрустить. Я больше не могла стоять, вес переживаний навалился в последний раз, прежде чем его смыли слезы. Я присела в набегающие на песок волны и обхватила себя руками.
Ты считаешь меня чудовищем?
Океан успокоила меня. Назвала «душенькой». Заверила, что настоящее чудовище – это Она. Жестоко подвергать нас подобной жизни, но у Нее нет другого выбора. Ей очень жаль, что мне пришлось пройти через это, но надо быть терпеливой. Если подумать, даже жизнь сирены способна приносить удовольствие. Она хотела, чтобы я научилась радоваться своему телу, знаниям, времени. Хотя Она грустит при мысли, что мне приходится причинять людям боль, Ее утешает проблеск радости, что я и сестры получим второй шанс. Она видела наши достоинства более ясно, чем мы сами, и знала, что однажды мы станем замечательными людьми.
Океан сказала, что я красива. Она знала, что я не могу любить наполовину. В день гибели Она почувствовала мое безграничное чувство к своей семье, и даже сейчас во мне горело желание любить. По правде говоря, призналась Она, Мэрилин печалило, что придется потерять мою любовь, – кто еще будет с такой готовностью переживать за нее.
Мое сердце никуда не денется. Я еще дам ему волю, как мне мечтается, заверила Она. Но сейчас мне придется отдавать всю любовь Миаке и новым сестрам. И даже Эйслинг, если та когда-нибудь согласится принять ее. Затем, с некоторой робостью, Океан добавила, что, если однажды я не буду знать, что делать с избытком добрых чувств, Она с радостью их примет.
Если бы Мэрилин сказала мне, что подобный день наступит, я бы не поверила. Но сейчас мне до боли хотелось погрузиться в Океан и никогда с Ней не разлучаться. Потому что Она любила меня как желанную дочь, какой я когда-то была. И помогла мне понять душевный покой, который обрели и Мэрилин, и Ифама. Пусть я пока его не чувствую, но когда-нибудь он придет. Однажды я примирюсь со своим выбором. Я не плохая. Мне нужно с наибольшей пользой использовать полученные на время тело и разум. Тело, разум и жизнь, для которой Она милосердно выбрала меня.
Прости, прости…
Я сидела на пляже и рыдала в Ее объятиях. Волны нежно омывали меня, и впервые я не считала их цепями. Больше всего они походили на ласковые руки.
Глава 4
После той ночи мы с Океан стали родственными душами. Я считала, что должна заменить Мэрилин и многих сирен до нее и стать Ей другом. Шло время, и я ощущала, как глубоко Она меня любит. Я стала особенной. Все мы были для Нее драгоценны, но я выделялась среди остальных, поскольку отчаянно жаждала Ее расположения. Мне следовало поговорить с Миакой и посоветовать ей быть добрее к Океан, но мне нравилось, что наши отношения с Ней были единственными в своем роде. По крайней мере, пока.
Я все ближе узнавала Океан, и Она дарила мне лучшее от себя. Меня окутывало то, чего не хватало мне уже много лет: материнская любовь. А присутствие Миаки баловало любовью сестринской.
Я никогда не заговаривала о том, как глубоко жаждала иной, опасной, немыслимой любви. Но пока придется довольствоваться тем, что есть. Томление не отпускало, но мне стало легче его контролировать.
Жила я одна. Но поскольку я часто разговаривала с Океан, одиночество меня не угнетало. Хотя я забыла бóльшую часть свой жизни до того, как стала сиреной, Она помнила все. Всех сирен по имени, срок их службы и мелкие подробности их жизни. Но Она тщательно выбирала, какими историями поделиться со мной. Как ни странно, все они казались похожими и в то же время совершенно разными.
