Лучани улыбался и отвечал: «Кто-нибудь поможет нам».
В канцелярии патриарха нередко толпились бывшие заключенные, алкоголики, бедняки, бездомные, бродяги, женщины, которые не могли больше заниматься проституцией. Один такой несчастный до сих пор носит пижаму, которую ему отдал Лучани, и пишет благодарственные письма, которые больше некому читать.
В первый же год пребывания в городе Лучани проявил заботу о тех, кто живет, по его словам, в «другой Венеции». Когда в Местре и Маргере вспыхнули забастовки и бурные демонстрации, он убедил рабочих и администрацию предприятий найти компромисс. В 1971 году, когда с фабрики в Ла Саве было уволено 270 рабочих, Лучани напомнил предпринимателям о том, что в первую очередь необходимо уважать достоинство каждого человека. Некоторые представители влиятельных католических кругов Венеции не скрывали, что их устроил бы патриарх, который довольствовался бы лишь проповедями, обращенными к ничего не понимающим туристам. Но папа Павел VI, совершенно очевидно, был доволен служением Лучани. В 1971 году он назначил Лучани членом Всемирного синода епископов. На повестке дня совещания стоял вопрос о задачах и священнических обязанностях духовенства на пути к достижению справедливости в мире. Одно из заявлений Лучани на синоде отражает остроту обсуждения социальных проблем:
Я предлагаю, чтобы, давая конкретный пример помощи беднейшим странам, самые богатые церкви взялись отчислять один процент от своих доходов в пользу ватиканских благотворительных организаций. Назовем эти средства «братской долей» и будем вносить их не как подаяние, а с чувством долга, дабы исправить несправедливость, которую наше общество потребления совершает по отношению к развивающимся странам, и дабы в какой-то степени искупить грехи общества, о которых всем нам не следует забывать.
Широко распространенное в Венеции и несправедливое, по мнению Лучани, отношение к умственно отсталым, неполноценным и инвалидам патриарх стремился изжить и неустанно над этим трудился. Равнодушие выказывали не только мэр и городские чиновники; Лучани обнаружил, что часть его приходских священников разделяют то же предубеждение. Когда венецианский патриарх собрался в церковь Святого Пия X в Маргере, чтобы провести церемонию первого причастия для большой группы инвалидов, ему пришлось выдержать стычку с делегацией протестующих священников, которые утверждали, что ему не следует этого делать: «Эти создания ничего не понимают». Лучани отдал распоряжение о том, что он лично предписывает им принять участие в этом первом причастии.
После мессы он подошел к девочке, страдающей расщеплением позвоночника. Собравшая вокруг паства хранила молчание.
— Ты знаешь, кого обрела сегодня? — спросил патриарх девочку.
— Да, Иисуса.
— Ты рада?
— Да, очень.
Лучани медленно повернулся и обвел взглядом группу протестовавших священников: «Вот видите, они лучше нас, взрослых».
Из-за нежелания муниципального совета сотрудничать с Центром специальных работ Лучани был вынужден вначале положиться на денежные средства епархиального фонда и банк, известный как «банк священников» — «Банка каттолика дель Венето». Вскоре после того, как его возвели в кардинальский сан, Лучани начал понимать, что это больше не «банк священников». Затесавшись в приемной в обычную толпу желающих получить ссуду, он обнаружил епископов, прелатов и священников. В прошлом банк всегда ссужал деньги духовенству по невысокой процентной ставке. Этот банк был создан для епархии, которая ранее жертвовала средства на благотворительность для той части общества, какую Лучани описывал следующими словами: «У них нет никакого политического веса. Их не берут в расчет как избирателей. По этим причинам мы должны продемонстрировать наше человеческое и христианское уважение к этим неполноценным людям».
К середине 1972 года выдача ссуд с низкой процентной ставкой была прекращена, а духовенству Венеции было заявлено, что отныне им придется выплачивать полную процентную ставку. Священники выразили свое недовольство епископам. Епископы подали множество тактичных запросов.
Большей частью акций «Банка каттолика дель Венето» с 1946 года владел «Институт пер ле Опере ди Релиджионе» (Институт религиозных дел, или ИОР), который обычно называют Ватиканским банком. Небольшие пакеты акций банка — вместе взятые, они составляли меньше пяти процентов, — принадлежали нескольким приходам области Венето.
В мире бизнеса подобное меньшинство акционеров оказалось бы уязвимо, но этот банк не был обычным финансовым учреждением. Между Венецией и Ватиканом имелась твердая договоренность, что огромный пакет акций ИОР (к 1972 году ИОР владел 51 процентом акций «Банка каттолика») гарантирует венецианский банк от возможного захвата какой-либо третьей стороной. Несмотря на низкую процентную ставку, предоставляемую духовенству области Венето, банк был одним из самых богатых в стране. В тот банк, где хранит свои деньги священник, идут и его прихожане. (Солидную часть капитала банка составляла недвижимость и земельная собственность в северной Италии.) И вот отлично налаженный механизм внезапно сломался. Банк, который местные епископы считали своим собственным, по крайней мере морально, вдруг оказался продан — без всякого их ведома, не спрашивая ничьего совета или мнения — ни патриарха, ни кого-то еще в области Витторио-Венето. Продажу «Банка каттолика дель Венето» осуществил президент Ватиканского банка Пол Марцинкус, а приобрел его Роберто Кальви, глава миланского «Банко Амброзиано».
Епископы в едином порыве кинулись в резиденцию патриарха на площади Святого Марка. Он спокойно выслушал рассказ о происшедшем. По их словам, в прошлом, когда им нужны были деньги, то они обращались в Ватиканский банк, который предоставлял им займы, принимая в качестве обеспечения их акции в «Банка каттолика». Сейчас же эти акции, вместе немалой долей ценных бумаг, самостоятельно приобретенных Ватиканским банком, были проданы Кальви с огромной прибылью.
Разъяренные епископы указали Лучани на то, что знай они заранее, то они могли бы раздобыть необходимые средства и выкупить свои акции у Ватиканского банка. Еще более их возмущало грубейшее нарушение доверенным лицом своих обязательств: обманувший доверие венецианского духовенства Марцинкус выступал от имени Ватикана, претендующего на роль духовного пастыря всего мира. Действия же Марцинкуса свидетельствовали, самое меньшее, о явном и полном отсутствии у него моральных устоев. Вдобавок гнев прелатов в какой-то мере распалял и тот факт, что весь барыш от сделки с Ватиканским банком, Марцинкус оставил себе.
Епископы убеждали Лучани обратиться непосредственно в Рим, требуя вмешательства самого папы. Они не скрывали, что если Пол Марцинкус будет отстранен от должности, то, по крайней мере в области Венето, прольется немного слез. Лучани, не теряя хладнокровия, обдумывал ситуацию. Всегда отличавшийся сдержанностью, он решил, что ему нужны будут новые факты, прежде чем он поставит этот вопрос перед папой.
Лучани втайне начал собирать информацию. Он многое разузнал о Роберто Кальви, а также о неком Микеле Синдоне. Полученные сведения заставили его не только ужаснуться, но также и предостерегли от обращения с жалобой напрямую папе. Судя по имеющейся информации, Кальви и Синдона считались верными сынами католической церкви и пользовались покровительством и огромном уважением Павла VI. Поэтому Альбино Лучани обратился к тому, с кем близко сдружился за последние пять лет, — к заместителю государственного секретаря монсеньору Джованни Бенелли.
