До армии полгода работал в автомастерских — мать только богу молилась, скорее бы забрали в армию, а не то посадят парня. Каждый вечер пьяный, каждый вечер с ободранной рожей или кулаками домой приходил. В основном дрался из-за девчонки своей, Катьки-красавицы. В нее влюблен был с первого класса и сейчас ко всем ревновал. И хотя они уже с Катькой «встречались», как это теперь говорят, Женька не рассчитывал, что поженятся. За себя-то он был уверен, а вот что она его два года будет ждать… нет.
Наро-фоминский военкомат не оплошал. Женю по весне пригребли в армию. И по состоянию отличного крепкого здоровья — в десантные войска. А на дворе был одна тысяча девятьсот восемьдесят третий. С самой Москвы в Афган правительство предпочитало не брать — зачем волновать столицу похоронками? А вот с области брали. Взяли и Женьку. Попал он сперва в Душанбе — в учебку. Там получил сержантские нашивки на погон и бортом «Ан-12» вместе с полсотней товарищей в декабре прибыл на авиабазу Баграм.
Тогда, в конце восемьдесят пятого, сильные бои под Кандагаром шли. Женька и попал в самое молотилово. Многих парней они в Союз «черными тюльпанами» отправили. Особенно жалко было их ротного, старшего лейтенанта Матюшкина. Он почти полным земляком Евгению приходился, потому как до Афгана служил в Таманской дивизии, а она рядом с Селятино базируется. Ротный не раз говаривал, мол, настоящий десантник, настоящий пацан, он и на гражданке должен характер показать и ни в коем случае не спиться и не пропасть, не сесть в тюрягу, как некоторые, не опуститься на дно. «Десантник, он всегда по жизни победитель», — назидал ротный. Жалко, убили его под Кандагаром — снайпер духов прямо в шею над бронежилетом угодил.
Вернулся Женька из армии, а тут сюрприз: девчонка его прежняя, Катюшка, которой он из принципа не писал, чтобы не узнать ужасные новости, что она его не ждет или замуж выходит, ждала его все время! Да не одна ждала, а с его же сыном, которого, пока он в армии был, родила. И ведь молчала, дуреха! Родителям даже не говорила, от кого!
Женька такому повороту обрадовался. На Катьке женился, как с первого класса мечтал, и решил за ум взяться. Поступил-таки в Московский строительный. Родина хоть и не особо была ласкова к ветеранам, но внеконкурсное поступление в вузы все же обеспечивала. Женька поступил на дневное, но через два года, когда с деньгами стало совсем туго, перевелся на вечернее, а сам пошел на стройку, где ему сразу, с уважением отметив и его орден Красной Звезды, и медаль «За отвагу», предложили стать бригадиром. Женька не отказался. Что труднее? Отделением разведчиков командовать или двумя десятками не прописанных в Москве строителей?
А там перестройка подоспела, кооперативы, дележка стройтрестов между своими и несвоими. Пришлось даже пострелять пару раз на стрелках с бандитами, когда руководство их стройтреста отбивалось от долгопрудненских, что рвались их крышевать. Зато в результате эпопеи с приватизациями, закончив вечернее по специальности «экономика строительства», Женя Дружинин уже был не простым бригадиром-строителем, а пайщиком и акционером одного из бывших СМУ их стройтреста, где занимал новую тогда для подобного рода подразделений должность — финансового директора.
С первых «больших распилов» купил матери дом. Хотел квартиру в Апрелевке, но мать по-старому пожелала, чтобы непременно с огородом и с курами на дворе. Купил… Себя и семью тоже не обижал — огромный загородный дом поставил. Все было потом как у счастливых богатых людей из сериала про Санта-Барбару. Своя строительная компания, большие заказы, большие деньги, учеба в Америке, диплом топ-менеджера, звание «бизнесмен года», большие знакомства с большими людьми, большой «Хаммер» и мечта детства — полугоночный «Родстар-кабриолет».
Из-за него-то Катюша и погибла. Вернее, из-за борсеточников, что к ней в машину полезли, а она, неугомонная, нет бы промолчать да сделать вид, что не заметила, как у нее с сиденья сумочку увели… А она полезла разбираться… Ну и полоснули ей ножом по шее. Прямо по сонной артерии.
С уходом Катюши ушла и мечта о счастье. И если бы не памятные слова ротного, что «десантник никогда не позволит себе опуститься», да не подраставший Васька-Василек, неизвестно, как бы перенес однолюб Евгений такую потерю. Перенес. Только с головой в дело ушел. И не ездил теперь каждые три месяца на модные курорты, как бывало при жизни Катюши. Потому что смысла в этих поездках не видел.
Крем «Нiвея» — кращий засіб для вашої шкіри! Крем «Нiвея» зробить вас непереборної![10]
— Активисты националистической организации «УНА-УНСО» провели на Майдане Незалежности митинг в знак протеста против использования русского языка в рекламе на территории Автономной Республики Крым, — сообщает агентство «Крымская линия».
— Владимир Семенович, можно? — Николай чуть приоткрыл дверь приемной генерала СБУ[11].
— Входи, Мыкола, сядай.
Генерал что-то перебирал на полках книжного шкафа.
Николай Козак прошел к длинному столу, за которым проходили обычно совещания, отодвинул кожаное кресло и сел.
Владимир Семенович Колея, «крестный отец» Николая, когда-то взявший его после армии в органы, отмазавший от пары-тройки косяков, относился к Николаю как к сыну. А Николай к нему как к отцу. Об их человеческих отношениях, которые давно вышли за рамки служебных, знали немногие. А кто знал — помалкивал. Слишком уж силен авторитет и аппаратный вес Владимира Семеновича в органах безпеки.
Профессионал, отдавший службе больше сорока лет, славился не только спланированными и проведенными спецоперациями, которые вошли в учебники и о которых рассказывали легенды новичкам, но и редкой по нынешним временам порядочностью. Многие украинские олигархи пытались склонить его на свою сторону, обещая золотые горы, но все неизменно получали отказ. А получив отказ, даже не пытались обиженно мстить, потому что знали: нет в стране мало-мальски заметного человека, на которого у Владимира Семеновича не припасена «папочка». А на особо отличившихся — и целый чемоданчик.
Владимира Семеновича уважали или боялись, а Николай его просто любил. Любил как первого учителя, как ангела-хранителя, лучшего друга, если, конечно, можно назвать дружбой взаимные симпатии людей разных поколений.
— Ну что, Коля, пришел — на Виктора Федоровича жаловаться? Гоняет он тебя? Поручениями мучает? — усмехнулся генерал.
— Все нормально. Виктор Федорович — наш мужик. Простой, без барства. Не то что президент. Данила Леонидович тоже вроде из народа вышел, но быстро научился нос кверху задирать. Ездили вчера президент с премьером в детский дом, детишки там концерт устраивали, так Виктор Федорович не смог сидеть. Как почувствовал, что заплачет, тихонечко вышел. А Кушма ничего, сидит. Хоть бы что. Сердце у него каменное. Разве что когда выпьет своего вискаря любимого, что-то человеческое в нем появляется. А воспитательница на Виктора Федоровича обиделись, что ушел. Мол, Янушевич деловой, не смог даже до конца досидеть… И не скажешь им, что этот донецкий мужик не хотел слезы на публику выставлять. Вот этот будет настоящий президент! Вот этот действительно будет…
