— Ясно. Тогда ты мой двоюродный брат. Мама сказала, у меня есть такой брат во Флориде.
— Нет, я тебе не двоюродный брат.
— Ты меня совсем запутал, я уже вообще ничего не понимаю. Ты кто, Мерфи?
Ее рот жалобно скривился.
— Черт возьми, я и сам не знаю. — Застарелая боль заставила его произнести слова резче, чем ему этого хотелось. — Я… Я просто Мерфи, и все.
Несколько мгновений Берд внимательно его разглядывала, потом, положив свою маленькую ладошку на его руку, тихо сказала:
Он осторожно пожал ее ручку. Странный комок в горле заставил его прокашляться, прежде чем он смог ответить:
— Конечно. У каждого кто-то должен быть. Теперь ты мой. Договорились?
— Договорились. — Маленькие пальчики сжимали его большой палец, и сердце у него переворачивалось в груди.
Неужели именно это чувствовала Рита Чепмен много-много лет назад, когда он взял ее за руку? Неожиданно прошлое начало окрашиваться в иные тона, и это могло изменить все на свете.
Нет, слова о сострадании или о благотворительности не могли описать ту бурю чувств, которая охватила его, когда маленькая дочка Фиби разглядывала его своими доверчивыми, невинными глазами.
Глава пятая
Быстрый взгляд, который Мерфи бросил на девочку, был наполнен болью, печалью и таким пронзительным одиночеством, что сердце Фиби сжалось.
Казалось, будто она внезапно обрела способность видеть сквозь самый густой туман, и такое случилось с ней впервые.
Но затем он часто-часто заморгал, снова посмотрел на Берд, и странное выражение пропало с его лица, точно все это было лишь игрой света и теней и только почудилось Фиби.
Она подумала, что этот взгляд на лице загнанного Мерфи появился из-за всех бесконечных вопросов неугомонной Берд, из-за сумятицы, которую внесло в его жизнь их внезапное вторжение. А может, он сожалел о яйцах, перепорченных девочкой…
Однако ей не удалось окончательно прогнать образ грустного Мерфи, незнакомое ей до сих пор выражение глубоко несчастного мужчины на его лице. Улетевшее мгновение словно приоткрыло завесу времени, странным образом оживило воспоминания о прошлой жизни.
— Берд, — произнесла она мягко, — Мерфи пора идти на работу. Заканчивай свой тост и допивай сок. Хватит приставать к нему с вопросами.
Девочка ответила ослепительной улыбкой:
— Но Мерфи не против, мама! Правда же?
Спокойный, смеющийся взгляд Мерфи встретился со взглядом Фиби.
— Я не возражаю против вопросов. Кажется, она ошиблась! Какое облегчение… Не хотелось думать, что Мерфи может быть несчастен и одинок.
— И все же, Берд, спрашивать слишком много невежливо.
Малышка нахмурилась.
— Мой Мерфи знает, что я должна все про него понять. Какая глупость, мама! Как же я все пойму, если не задам вопрос?
— Она права. — Лицо Мерфи обрело обычное невозмутимое выражение. — Она должна понять, кто я такой. Ведь ты ничего ей не объяснила, верно, детка?
В его тоне сквозила едва заметная обида.
— У нас не было времени поговорить об истории нашего семейства.
— Да? Значит, твой отъезд был вызван внезапным решением? Оно было импульсивным?
— Нет, не импульсивным, просто быстрым.
Фиби вцепилась в край стола, борясь с желанием вскочить и сбежать из уютной, залитой ласковым летним солнцем кухни Мерфи.
— Из-за ребенка? — Его взгляд красноречиво остановился на ее животе.
— Да. — Нет, у нее больше нет сил сидеть здесь. — Ты не подвезешь нас до города? Потом я возьму напрокат машину, через день или два, когда найду работу, и больше не буду обременять тебя просьбами.
— Хочешь взять напрокат машину? Но это не такое дешевое удовольствие.
— Знаю. — Она улыбнулась и насыпала порошок в посудомоечную машину. — Это не проблема.
— По-моему, ты говорила, что у тебя нет денег.
— Да, говорила. — Единственное, что ей оставалось, это продолжать улыбаться. Она быстро загрузила в машину посуду и нажала кнопку мойки. — У меня есть кое-что на кредитной карточке, — соврала она. — Ты дал нам крышу над головой, а остальное — моя забота.
— Это я уже слышал. Интересно, почему я тебе не верю?
Он поднялся и подошел к ней.
— Такой уж ты недоверчивый. В любом случае, это не твоя забота. Ты и так сделал достаточно, пустив нас в свой новенький дом.
— Я не мог выгнать вас, Фиби. Разве ты не знала? Иначе зачем бы ты поехала к Русалочьему ручью?
Он, наконец, отошел от нее и уселся на стул, спиной к ней. Теперь она могла заняться раскладыванием посуды в машине по местам.
— Ты не обязан был принимать нас.
— Ошибаешься, еще как обязан! Из-за Риты и Баннистера.
Именно этого она и боялась и только поэтому не попросила его о помощи раньше. Невыносима была сама мысль, что он станет помогать ей из-за чувства долга. Стоило только подумать, что он пожалеет ее, как ей становилось холодно.
— Ты ничего не должен мне из-за мамы и папы.
— Разумеется, должен. — Он внезапно поднялся и опять подошел к ней. Легким движением погладив ее обнаженное плечо, он сжал в кулаке тонкую ткань ее майки. — Как я мог выгнать тебя, Фиби? По-твоему, я чудовище, да?
— Мой Мерфи не чудовище, мама. — Берд оторвалась от скатывания шариков из бумажной салфетки и смотрела на них.
— Конечно, нет, милая. — Фиби повернулась лицом к Мерфи и понизила голос: — Ты же знаешь, я совсем не считаю тебя монстром. — Она в отчаянии сжала руки. Как объяснить ему, что ей тяжелы его великодушие и человеколюбие? — Послушай, мы не виделись восемь лет, только иногда обменивались поздравительными открытками. Ты служил в армии, не смог приехать сюда ни на похороны отца, ни когда умерла мама… Что я могу сказать? У каждого из нас была своя жизнь. Мы один-единственный раз поговорили с тобой по телефону — когда решали вопрос о продаже родительского дома, помнишь?
— А как ты думаешь, почему так случилось? Почему мы потеряли связь друг с другом?
У него на лице она не увидела ничего, кроме вежливого интереса, и в отчаянии произнесла:
— Понятия не имею.
Но она знала, еще как знала!
— После того, как ты уехала в колледж, ты больше не приезжала домой, верно?
Она не откроет, ни за что не откроет ему унизительной правды. Мама догадывалась, но она все эти годы молчала.
— А следовало бы приехать, Фиби.
