— Я знаю.
Либби заложила простыни в стиральную машину и включила ее. Ее лицо приобрело упрямое выражение, знакомое Эми с давних лет. Еще будучи ребенком, она отличалась самостоятельностью и волей, что позволяло ей в нужный момент настоять на своем, и даже Грэму Мэйсону не удавалось переубедить ее.
Ее дерзкие ответы не производили на Эми никакого впечатления. Няньки и гувернеры баловали ее, так как их хозяину это нравилось. Но только не Эми. И Либби не строила иллюзий на этот счет. Женщина средних лет и маленькая девчушка постоянно воевали друг с другом, и в те времена верх обычно одерживала Эми. Однако сегодня речь шла не о детских шалостях. Сейчас ей приходилось иметь дело с женщиной.
— Ты играешь с огнем, — предупреждала Эми. — Сама того не ведая, ты делаешь все, чтобы потерять господина Блэйни. Ты что, не видишь этого?
— Разве? — вопросом на вопрос ответила Либби, наблюдая, как вращается белье в машине, и Эми едва сдержалась, чтобы не тряхнуть ее как следует.
— Я вот тебе что еще скажу. Этот Роско. Никогда в жизни я никого не боялась. Никого. Но в нем есть нечто такое, что пугает меня. — Она почти точь-в-точь повторила слова Яна. Как странно: Ян и Эми, такие разные во всем, а в этом они оказались едины.
— Глупости все это, — запротестовала Либби, но морщинистое лицо Эми оставалось беспристрастным.
— Я прожила жизнь подлиннее, чем твоя, моя девочка, и повидала на своем веку достаточно людей, но такого, как он, встречаю впервые.
— Сомневаюсь, — улыбнулась Либби, — чтобы и он встречал раньше тебе подобных.
Но Эми не ответила на ее улыбку.
— Здесь не до шуток. Если бы я только могла, я бы заперла тебя дома и на пушечный выстрел не подпустила бы его к тебе. — Она сказала, что думала, настроенная так решительно, что, будь ее воля, выполнила бы свою угрозу не задумываясь. Вся сцена напоминала какой-то кошмар, и Либби не знала, то ли рассмеяться, то ли продолжать этот бессмысленный спор.
— Но вначале тебе понравился Адам, — попыталась она вразумить Эми.
— Я этого не говорила. Я никогда не говорила ничего подобного. И тогда я не знала, что ты поведешь с ним себя так глупо.
— Если бы я согласилась выйти замуж за Яна, не будучи уверенной, что люблю его, — сказала устало Либби, — вот тогда бы меня можно было назвать круглой дурой, а может, и того хуже. Ради Бога….
Вдруг отворилась дверь, и в щели показалась голова госпожи Беннетт.
— Мисс, вас просят к телефону.
— Полагаю, это он, — съязвила Эми.
— Нет, — поправила ее госпожа Беннетт, — это «она».
Когда Либби вышла, она несколько замешкалась в надежде, что Эми захочет поговорить с ней, поскольку та была вне себя от бешенства, а госпожа Беннетт была не прочь посплетничать.
Но Эми не проронила ни слова, хотя ей стоило огромных усилий, чтобы сдержаться. Она продолжала сортировать белье.
— Кого вы имели в виду под «он»? — попробовала завязать разговор госпожа Беннетт.
— Никого в частности. — В голосе Эми прозвучали категорические ноты.
— Ну и молодежь пошла нынче, — вздохнула госпожа Беннетт и подождала, надеясь на ответную реакцию.
Эми, сжав губы, продолжала некоторое время заниматься бельем, затем повернулась к госпоже Беннетт:
— Не пора ли вам вернуться к своей работе? Мне кажется, мало смысла в том, что вы слоняетесь здесь без дела.
— Коль скоро речь зашла об этом, — слегка возмутилась госпожа Беннетт, — я все время думаю о своей сестре. С тяжелым сердцем я оставляла ее сегодня утром. Кроме того, своя родня превыше всего, не правда ли? Так что я полагаю, если вам все равно, то мне лучше было бы пойти домой.
Это была Дженни, и как только Либби услышала этот с придыханиями голос, она тотчас же поняла, о чем пойдет речь.
— Ну же, расскажи мне об Адаме Роско. Вот это мужчина, не правда ли? Как давно ты его знаешь?
Когда же это произошло? Неужели всего четыре дня назад! Это показалось Либби настолько несуразным, что она ответила:
— Достаточно давно.
— Он не женат?
— Ты же спрашивала его вчера об этом.
Действительно, не прошло и нескольких минут после знакомства в ресторане «Пекинский стиль», как Дженни полюбопытствовала: «Вы женаты, Адам?» «Разве я похож на женатого мужчину?» — вопросом на вопрос ответил он. Она отрицательно покачала головой, и он улыбнулся: «Это точно. Я холост».
Сейчас она продолжала болтать без умолку:
— Я помню, но я не была уверена, что он не дурачится. Никогда не знаешь, когда он говорит всерьез, а когда просто издевается над тобой. Ты согласна?
Либби подумала: «Я знаю. По крайней мере, думаю, что знаю».
— Либби, сделай одолжение. Мне хотелось бы встретиться с ним еще раз. Не могли бы мы собраться вчетвером — вы с Яном и я с Адамом?
Почему-то это было неприятно, и Либби услышала свой резкий голос:
— Насколько тебе известно, мы с Яном не обручены.
На том конце провода воцарилось молчание, покуда Дженни переваривала услышанное. Затем она возразила:
— Но вы же собираетесь обручиться, не так ли? Я имею в виду, что вы повсюду вместе, и мы все считали это решенным делом.
— Видно, в том-то и беда. Возможно, мы слишком часто видимся.
Вновь последовало молчание, после чего Дженни произнесла вкрадчиво:
— Ну ладно, покончим с Яном, перейдем к Адаму.
В любом случае Либби не собиралась встречаться вчетвером и бросать Дженни в объятия Адама. Уж в этом она была абсолютно уверена.
Вдруг Дженни рассмеялась своим гортанным смехом:
— Достаточно откровенно. Только предупреждаю, я без ума от этого парня.
— Это свободная страна, — так же весело отвечала Либби, хотя внутри у нее царил ледяной холод, несмотря на то что из окна, у которого она сидела, струились теплые солнечные лучи.
— Это точно. Значит, он живет в Сторожке лесника?
— Да, только его весь день не бывает дома.
— В чем проблема? Я сама люблю гулять допоздна. — Дженни снова засмеялась и повесила трубку.
А Либби, положив трубку на рычаг, еще долго сжимала ее пальцами, пока они не побелели.
«Если она и получит Адама, — решительно подумала Либби, — то это будет только через мой труп, в прямом и переносном смысле».
Было обычное рабочее утро, когда на столе в кабинете Грэма Мэйсона раздался зуммер и секретарша спросила, может ли он принять господина Блэйни. Похоже, это был деловой визит. Из двух Блэйни он скорее ожидал увидеть старшего, но когда в кабинет вошел Ян, Грэм Мэйсон улыбнулся ему и сказал:
