— Вы всегда подкрадываетесь ко мне.
— Вы такая неприступная, что это единственный способ подойти к вам.
Она нахмурилась.
— Я неприступная?
Он улыбнулся.
— Но это меня не останавливает.
— Очень жаль, — отозвалась она, вздернув нос.
— Милая, вам меня не провести, — непринужденно произнес Джерико. — Вы больше застенчивы, чем высокомерны. И даже если обычно любите побыть одна, сегодня вы чувствуете себя одинокой.
— Наверное, вы правы, — неожиданно для себя призналась Эмилия. Может, меня обезоружило обращение «милая»? — тут же подумала она. Но это ничего не значит! Просто оборот речи! — Э… я имею в виду, что скучаю по дому, вот и все, — поправилась она.
— А где он?
Она заколебалась, но не смогла придумать веской причины, чтобы не ответить, по крайней мере, в общих чертах.
— На острове у побережья Южной Каролины.
— Как Хилтон-Хед?
— Не такой шикарный, — сказала она, что было правдой, как и то, что семье Дав принадлежала почти половина из трех квадратных миль острова Белл. — И далеко не такой развитой. — На карте мы всего лишь крошечная, незначительная точка.
— Милое местечко, должно быть. Вы часто его навещаете?
— Навещаю? — вырвалось у нее.
— Я полагал, вы живете рядом с Мадам Икс, в Манхэттене, так?
— Ах, да, вы правы, безусловно. Но мы не обязательно живем в Манхэттене. — Эмилии было неловко врать ему. И непонятно его предположение о Манхэттене — ведь он знал, что они жили в отеле. — Видите ли, Мадам Икс предпочитает не раскрывать свое место жительства. А я… я все еще считаю остров своим домом.
Джерико кивнул.
— Понимаю.
Эмилия попросила:
— Ради бога, пообещайте, что ни одно из сказанных мною здесь слов не появится в печати.
На мгновение Джерико заколебался, но потом улыбнулся своей неотразимой улыбкой, которая и раньше обезоруживала ее.
— Вы когда-нибудь слышали об обычных вежливых беседах?
— Откуда мне знать, что это не какая-нибудь ваша очередная вероломная уловка?
— Я начинаю ненавидеть это слово.
— «Вероломная»? Не представляю, почему.
Он вскинул брови.
— Вероломные репортеры, конечно, встречаются, но, уверяю, я не из их числа.
Эмилия перевела взгляд на остатки вина в бокале. Кончики пальцев с силой стиснули ножку.
— Наша вежливая беседа, похоже, портится?
— Это случается с нами довольно часто, — заметил Джерико. Он снова погрузился в молчание, потом беспокойно поерзал, провел большим пальцем по линялому шву джинсов. — Извините.
Она вздохнула.
— И вы меня.
— Я человек прямолинейный… Лейси. Двух мнений тут быть не может. Если я сказал, что все останется между нами, можете быть уверены, так и будет.
Она отметила заминку перед ее вымышленным именем. И подтекст. Джерико, может, и прямолинеен, но он также и упорен. Она голову даст на отсечение, что журналист будет копать до тех пор, пока не доберется до правды о ней и Мадам Икс.
Нет никакой надежды, что он бросит это дело, поэтому ради своего спокойствия она должна постараться общаться с ним как можно меньше на протяжении книжного тура.
— Вы обедали? — спросил он. — Не хотите оцепить кухню отеля?
Глава пятая
«— Никаких имен, — шепотом согласилась Эми Ли. Ее голос трепетал, подбородок дрожал. Она ничего не могла поделать. Яростная, непроизвольная дрожь сотрясала ее тело изнутри и снаружи.
Женщина нервно дергала влажную рубашку, приподнимая ее из воды и сбивая в мокрые складки, которые льнули к дрожащим ногам. Глаза незнакомца походили на угли; горящий взгляд обжигал кожу. Она прижала стиснутую в кулак руку к груди, натягивая тонкую ткань на просвечивающихся сосках. Сердце бешено колотилось, готовое вырваться из груди в своем неистовом желании…»
— «Голубятня»? — переспросил Джерико. — Так назывался твой дом на дереве?
Эмилия с хрустом вгрызлась в маринованный пикуль, сморщившись от его острого вкуса. Хотя слово вылетело непроизвольно, не было причин опасаться, что он что-нибудь из этого выудит.
— Вроде того, — призналась она. — Слово «Голубятня» было вырезано на двери игрушечного дома — строения настолько искусного, что оно могло являться прекрасным миниатюрным образцом южной готики.
Она рассказывала ему о своих друзьях на острове Белл, как они играли в пиратов на берегу, обследуя останки потерпевшей крушение старинной галеры, которые были не чем иным, как кучей гнилых стропил, выступающих из песчаной дюны; ходили в «плаванье» на ялике через соленые топи, рисовали карты, ведущие к зарытым сундукам с «сокровищами», наполненным камнями, выкрашенными золотистым спреем. «Голубятня» — игрушечный дом, который один из предков семейства построил на ветвях огромного дуба, растущего неподалеку от усадьбы. Это был центр ее детских приключений, пока Эмилии не исполнилось тринадцать и она не переехала с родителями в Вашингтон, чтобы учиться в дорогой частной школе. Через год она вернулась домой на лето — такая культурная, утонченная и воспитанная, что ее друзья-островитяне чувствовали себя с ней стесненно. Они стали относиться к ней по-другому, и после этого ничто уже не было прежним.
— Мэридоу, экономка, бывало, упаковывала для нас завтраки, — вспоминала Эмилия, — и мы играли до тех пор, пока вечерние колокола не созывали нас домой. Иногда мы уговаривали родителей разрешить нам переночевать в доме на дереве. И ночью кто-нибудь из нас — обычно я — обязательно видел привидение Черной Бороды, крадущееся по берегу. Тогда мы с визгом неслись через лес до самой дороги. Это были Руби, Мозес, Чарли и я. Наша неразлучная четверка.
— Так кто же из вас, повзрослев, стал Мадам Икс? — небрежно полюбопытствовал Джерико, делая вид, что больше интересуется салатом из капусты, чем ее ответом. Поскольку в Мадам Икс превратилась она, вопрос был провокационным. Но Эмилия держалась стойко.
— Кто сказал, что это так? — изобразила она удивление, сделав большие глаза.
— У вас с Мадам Икс одинаковый акцент, поэтому вполне естественно, что это пришло мне в голову.
— Так случилось, что мы обе выросли в небольших южнокаролинских городах. Я познакомилась с… — Эмилия чуть не сказала «Лейси», — Мадам Икс в колледже. — Она поставила свою измазанную горчицей тарелку на круглый столик, стоящий между креслами.
Подошла официантка, убрала грязную посуду и вернулась с толсто нарезанными кусками шоколадного торта.
— Коронный десерт шеф-повара, — сообщила она, — называется «Черный бархат».
Открыв от изумления рот, Эмилия ткнула пальцем в Джерико.
