Отец прокашлялся.
— А как Макгроу ведет себя?
Правильнее было бы спросить, как она себя ведет.
— В основном он на работе, и я его почти не вижу. Ты сам знаешь, как серьезно полицейские относятся к своим обязанностям.
Отец помолчал:
— Когда ты вернешься домой?
— Пока не знаю. Я взяла отпуск и планировала уехать на несколько недель. Здесь так много интересного.
— Могу представить.
— Папа, скажи маме, чтобы она не беспокоилась.
— Ладно, — засмеялся он, — попытаюсь. Но лучше, если ты будешь звонить каждые несколько дней.
— Хорошо, буду. — Теперь уже Элисон рассмеялась, потом попрощалась и повесила трубку. Когда она повернулась, Джейс стоял прямо перед ней.
— Итак, они продолжают тебя поучать?
— Папа, кажется, все понял, но мама… Она слишком много значения придает тому, что «скажут соседи. Хотя чаще всего они даже ни о чем не подозревают.
Он долго разглядывал ее.
— Я сам удивлен, что ты остановилась у меня. Ты всегда была настоящей леди.
— Что ты понимаешь под «настоящей леди»?
Она явно застигла его врасплох, и он долго думал, прежде чем ответить.
— Настоящая леди всегда ведет себя очень правильно. Она умеет одеваться, знает, что можно говорить и когда пользоваться вилкой для салата.
Элисон рассмеялась, но потом вдруг сделалась очень серьезной.
— Не могу сказать, настоящая я леди или нет, но знаю, что мне нужен друг, и это для меня важнее переживаний о правильности моих поступков. И друг этот — ты, Джейс.
— Я не сделал для тебя ничего особенного.
— Ошибаешься. Ты открыл для меня двери своего дома. Ты позволил мне перевернуть всю твою жизнь. Ты даже спишь на полу, только бы мне было хорошо. Но самое главное — ты помогаешь мне забыть прошлое, и это как раз то, что мне сейчас нужно.
Жужжал вентилятор, Пабло мирно посапывал в гостиной, а они не могли отвести глаз друг от друга. Сердце прыгало у нее в груди.
— А что произойдет, когда ты вернешься домой? — спросил он наконец.
Когда вернется, она заново переживет их поцелуи и будет помнить каждое его прикосновение.
— Не знаю, — тихо ответила Элисон.
Он скользнул ладонью по ее щеке, потом пальцем приподнял подбородок и погладил его.
— Я хочу быть другом для тебя, Элисон. Но мне кажется, чертовски трудно мужчине и женщине оставаться друзьями, когда их влечет друг к другу.
— Этого не было раньше, — произнесла она, словно подумала вслух.
— Так ли?
Его глаза были, как всегда, очень темными, но ей не понравилось то, что он имел в виду.
— Ты был лучшим другом Дейва. Я даже никогда не думала о…
— Считаешь, что все началось с твоего приезда в Ред-Блафф?
— Да! Нет! Джейс, я не знаю. — Неужели их влекло друг к другу уже давно, а она просто отрицала этот факт… или она бежала от влечения?
Джейс покачал головой.
— Именно об этом я и подумал. А у настоящей леди такие мысли не должны возникать.
Леди понимает все по-другому. Она никогда не действует, поддаваясь порыву. Настоящая леди любит только одного, всю жизнь, а на других даже и не смотрит.
В голосе было столько горечи и обиды, что Элисон не удержалась:
— Но это как раз и называется супружеской верностью.
Лицо у Джейса стало суровым. Он опустил руки.
— Да, я не настоящий джентльмен. Я не знаю ничего о супружеской верности, я умею брать, но не умею давать. Я привык получать удовольствие ночью, а наутро уходить. Мы с тобой так же не похожи, как Ричмонд и Ред-Блафф.
— И что все это значит? — Уж не хочет ли он ее испугать?
— Это значит, что прошлую ночь я спал в своей спальне не потому, что я хороший парень и мысли мои чисты как снег.
Желание, промелькнувшее в его глазах, было таким очевидным, таким притягательным.
— Может, я не хочу, чтобы твои мысли были чисты как снег.
От этих слов у него проступила испарина.
— Боюсь, ты не знаешь, чего хочешь, но я-то знаю. Ты не та женщина, которой нужна связь на одну ночь, после чего она не будет испытывать сожалений, вины или даже угрызений совести.
Джейс обошел ее, стараясь не коснуться, и взял ключи, которые всегда клал на полку над мойкой.
— Я отлучусь на некоторое время. Постараюсь не разбудить вас, когда вернусь.
Он был уже около двери, когда она окликнула его:
— Джейс.
Но он отрицательно покачал головой.
— Давай не будем об этом, Элисон. Ты хочешь, чтобы я был твоим другом, и я буду им. Все остальное только осложнит наши отношения.
Он исчез в гараже, и она почувствовала, как слезы обжигают глаза. Ей хотелось больше, чем дружбы с Джейсом Макгроу. Она влюбилась в него.
В «Кантине» осталось только два свободных стула у бара. Джейс занял самый крайний, не собираясь ни с кем вступать в беседу.
— Добрый вечер, шериф. Что закажете?
— Двойное виски.
Он почти совсем не пил. Может, потому что часто видел пьяным отца. А может, из-за работы. Но сегодня ему было просто необходимо выпить. И забыть про Элисон.
Он знал Элисон Роудс не первый год. У нее были свои представления о совести и ценностях. Естественно, он может подарить ей незабываемую ночь, но он не хочет, чтобы она проснулась утром, ненавидя себя и, того хуже, его.
Мужчина в джинсах и темно-коричневой ковбойской шляпе сел на соседний стул. Это был Фрэнк Найтволкер, владелец ранчо на южной окраине Ред-Блаффа. Джейс приезжал к нему несколько раз покататься на лошадях и знал, что Фрэнк — такой же одиночка, как и он сам и что в ранчо весь смысл его жизни. Вот и все.
Бармен поставил перед Джейсом его виски.
Фрэнк заметил и улыбнулся.
— Собираешься выпить что-нибудь покрепче сегодня?
Джейс помедлил. Что ему один стакан виски, ему бы десять таких сегодня. Но меньше всего ему хотелось бы потерять над собой контроль. Слишком велика будет плата за облегчение, которое принесет алкоголь.
— Нет, не собираюсь, — вздохнул Джейс.
— Дай мне содовой, — попросил он бармена.
Фрэнк сдвинул шляпу на затылок.
— А мне кружку «Миллера».
Мужчины молчали до тех пор, пока бармен не поставил кружку перед Фрэнком.
Фрэнк считался добродушным человеком, хотя большую часть времени проводил в одиночестве. Джейсу всегда не хватало отца, а в Фрэнке было что-то отцовское.
