Терри вышла из кухни. Ее шаги были такими тяжелыми и громкими, словно она пыталась вколотить в пол всю свою злость и боль.
Музыка, детский смех, гомон голосов стихли только к вечеру. Гости разъехались, клоуны и дрессированные собачки получили свое заслуженное вознаграждение по прейскуранту и отбыли на принадлежащем фирме фургоне.
Джимми уложили спать еще до того, как уехали последние гости. Именинник был слишком утомлен всеобщим вниманием.
Миа собирать переночевать в доме родителей, но Терри уговорила ее остаться у них. Миа заставила себя уговаривать. Правда, недолго. Скорее для проформы, нежели из-за искреннего дискомфорта.
Гостье отвели отдельную комнату. Но, несмотря на то что Миа жаловалась на головную боль и усталость после перелета, в постель она укладываться не спешила.
– Я не привыкла ложиться спать раньше полуночи. В Лос-Анджелесе ночная жизнь кипит, и жаль пропускать массу интересного из-за сна, – не без хвастовства отвечала она на каждое предложение Терри проводить ее до спальни.
Наконец Миа сдалась:
– Хорошо, пойдем. Раз уж тебе так неймется уложить меня в кровать. – Миа улыбнулась Уиллу и кокетливо помахала ему на прощание.
Терри с трудом подавила в себе приступ ревности. Почему Миа ведет себя с Уиллом так, будто они давние друзья? Хуже того, любовники, ставшие с течением времени друзьями.
– Я смотрю, у вас с Уиллом все в порядке, – как бы между прочим сказала Миа, наблюдая, как Терри готовит для нее постель.
– Мы любим и поддерживаем друг друга.
– Видишь, ты зря опасалась, что Уилл не сможет полюбить моего ребенка.
– Мы считаем Джимми своим.
– Но он все-таки не ваш, – с нажимом заметила Миа.
Терри на мгновение замерла, но затем снова занялась постелью.
– Ты до сих пор ничего не рассказала мне о себе, – заметила она, закончив с постелью и присев на край кровати.
Миа тем временем достала из косметички ватные диски и лосьон для снятия косметики. Сев на пуфик напротив большого овального зеркала, она принялась избавляться от макияжа.
– А что рассказывать? – вздохнула она. – Пока мои дела идут хорошо. Мою игру в фильме «Тени» критики назвали «отличным дебютом». Маршалл, это мой… мм, режиссер, тоже доволен.
– Ты спишь с ним?
– Терри, – Миа укоризненно покачала головой, – тебе не кажется, что твой вопрос бестактен? – Выдержав минутную паузу, она улыбнулась и добавила: – Да. И он от меня без ума.
– Поэтому у тебя есть роли?
– У меня есть роли, – начала, не скрывая обиды, Миа, – потому что я талантлива.
– Сколько ему лет?
– Кому? Маршаллу?
Терри кивнула. Миа замялась, словно не зная, стоит ли говорить правду. Наконец она ответила:
– В следующем году ему будет пятьдесят.
– Миа, но тебе ведь всего двадцать пять! – воскликнула Терри, с трудом представив себя в постели со стариком.
– Ну и что? Мне всегда нравились зрелые мужчины.
– Но не вдвое старше тебя!
– Терри, не надо читать мне нотаций, – раздраженно попросила Миа. – В Голливуде все иначе. Девушки считают за радость найти себе обеспеченного и влиятельного мужчину. Возраст не имеет никакого значения.
– Да. Главное – связи, – язвительно подтвердила Терри.
– Мы знаем, чего хотим друг от друга.
– А что потом? Когда ты ему надоешь?
– Еще неизвестно, кто кому надоест первым. Маршалл – записной ловелас. Любая начинающая актриса готова затащить его в постель ради эпизодической роли. Мне повезло: Маршалл, похоже, не на шутку влюблен в меня.
– Ты сделала такой вывод, потому что он дает тебе главные роли? – спросила Терри с изрядной долей скепсиса.
– Терри, пожалуйста, прекрати разговаривать со мной как с прокаженной. Я живу так, как считаю нужным.
– Ты предпочла карьеру родному сыну.
– И ты должна сказать мне за это спасибо, – напомнила Миа. – Хоть я и не намерена ничем жертвовать. Сейчас материнство в моде. Все кинодивы словно с цепи сорвались – беременеют как кошки. Если мои дела пойдут в гору, то скоро я заберу Джимми.
– Что?!! – Терри не верила собственным ушам.
– А что тебя удивляет? – с напускным спокойствием спросила Миа. – В конце концов, он мой сын. Я предупреждала, что отдаю его тебе на время, пока не встану на ноги.
– Но, Миа, у тебя нет ни дома, ни мужа, ни постоянной работы! – воскликнула Терри.
Она чувствовала себя утопающей, хватающейся за соломинку. Она будто забыла, что общепринятые мерки стабильности для Миа не значат ровным счетом ничего. Для нее существовали только сиюминутные желания и потребности. Причем не всегда согласующиеся со здравым смыслом и возможностями.
Миа закончила смывать макияж и отложила в сторону использованный ватный диск. Затем повернулась к сестре.
– Терри, я ведь не говорю, что заберу Джимми завтра же. Мне понадобится еще год или два.
– Но к тому времени Джимми подрастет. Он будет думать, что мы с Уиллом его мама и папа. Как же ему объяснить, что он будет жить с тетей, которая просит называть ее мамой?
– Терри, тебе придется объяснить ему все. – Миа зевнула. – Извини, но я действительно очень устала. Давай продолжим разговор завтра.
– Спокойной ночи, – холодно сказала Терри, поднявшись на ноги.
Выйдя из комнаты Миа, она дала волю чувствам и горько заплакала.
8
– Терри, прекрати плакать, – в десятый раз попросил Уилл.
Слезы жены раздирали ему душу, но он не знал, как ее успокоить. Известие Миа потрясло его не меньше, чем Терри. Он уже настолько привык к Джимми, что не представлял жизни без него. В доме сразу станет так тихо и холодно…
– Она… она заберет нашего малыша, – всхлипывала Терри. Она уже перестала вытирать слезы, и они высыхали на ее щеках, оставляя черные потеки туши.
– Миа ведь не сказала, что точно увезет Джимми? – с надеждой спросил Уилл.
– Но она сказала, что это очень вероятно.
– Она и год назад уверяла, что оставляет нам Джимми максимум на шесть месяцев. А что получилось? Мы только что отпраздновали его день рождения.
– Но у Миа сейчас хорошие гонорары…
– У твоей сестры семь пятниц на неделе. Вдруг она влюбится, а ее избранник будет против ребенка?
– Уилл, ты ведь сам не веришь в то, что говоришь.
– Терри, в любом случае не стоит отчаиваться раньше времени.
– Я увезу Джимми.
– Куда? – Уилл аж опешил от заявления жены.
