«К черту всех! — подумала Клер. — До того ли мне, когда вся жизнь летит под откос!»
6
Почти всю обратную дорогу до Лондона они ехали в молчании. Шон выглядел отстраненным и недоступным. Вел свой «ягуар» на предельно допустимой скорости. Клер боялась начинать объяснение, но по мере того, как выветривался хмель, сознание собственной вины брало верх над всем остальным. Именно оно не позволяло Клер оставить все, как есть. К тому же они уже проехали каменные столбы на въезде в городскую усадьбу в Мэйфере. Сбавив скорость, Шон повел автомобиль по подъездной дорожке и заглушил двигатель в тени деревьев. До парадного входа в дом было еще довольно далеко. Сквозь ветки кустов пробивался свет, сияющий в окнах фасада. Молчание в машине стало угрожающим. Клер не могла просто открыть дверцу и уйти. Это было для нее равносильно смерти.
— Шон… — Клер покосилась на его плотно сжатые губы и заметила, как углубились морщины у его рта. — То, что ты видел… это произошло случайно. — Слова давались ей с трудом. Клер не привыкла оправдываться, просить извинения, унижаться, но иного выхода у нее не было. — Я сама не понимала, что делаю. На меня как будто что-то нашло… затмение какое-то… и потом я много выпила, ты же сам сказал…
— Примерно это я и предполагал услышать, — устало сказал Шон, потянулся за серебряным портсигаром с монограммой, небрежно брошенным на панели, но тут же передумал и вцепился в руль с такой силой, что Клер испугалась и жалобно пропищала:
— Это чистая правда, Шон. Мне никто не нужен. Только ты. Я люблю тебя!
— Перестань! — брезгливо скривился он. Ты даже не понимаешь истинного значения этого слова. Клер, для тебя любовь — это забавный эксперимент, в котором тебе очень хочется поучаствовать и, по большому счету, не важно с кем. Что же касается всего остального… — Он сделал паузу, и у Клер оборвалось сердце. — Что же касается всего остального, — повторил Шон слегка изменившимся голосом, — то есть вещи, через которые нельзя перешагнуть. Да еще накануне свадьбы. Ты унизила меня, Клер. Унизила публично, в присутствии полусотни гостей. И пусть я не слишком дорожу их мнением, но такое обращение ни один уважающий мужчина не может позволить никому. Даже любимой женщине.
— А ты? Разве ты меня не оскорбил?! — вспыхнула Клер. Ей уже не хотелось вымаливать у него прощение, ее начал душить прежний неуправляемый гнев. — Если хочешь знать, это ты подтолкнул меня к этому Стиву!
— Кажется, его имя Скотт.
— Ну пусть Скотт, — раздраженно поправилась Клер. — Он тоже хорош! Видел, что я перебрала, и воспользовался этим.
— Вот, в этом ты вся, Клер! Вся твоя сущность! — Шон язвительно рассмеялся, развернувшись к ней, чтобы лучше видеть ее лицо. — Совершив ошибку, ты не спешишь ее признать, покаяться или как-то исправить. Ты стараешься обвинить в своих грехах кого угодно, но только не себя! Такие взбалмошные, ветреные девицы всегда находят себе оправдание. Они барахтаются в сладком сиропе унаследованного величия, не сознавая, что большинству людей, даже обладающих привилегиями, постоянно приходится что-то преодолевать. Хотя бы осознание того, что они принадлежат к этому классу.
— Да как ты смеешь мне это говорить?! — взорвалась Клер от этой нотации. — Я не собиралась ехать на эту вечеринку. Я не хотела этого Скотта. Я хотела тебя! Хотела, чтобы ты сделал меня своей женщиной! Я надела для тебя это платье! А ты опять выставил меня сначала капризным ребенком, у которого норовят отобрать любимую игрушку, а потом какой-то озабоченной нимфоманкой! А я всего лишь хочу знать, смогу ли я доставить любимому мужчине удовольствие, смогу ли сама испытать оргазм, экстаз и что там еще бывает во время секса!
— Не беспокойся, сможешь. — Шон вроде бы смутился.
Клер воспрянула духом.
— Да? А вот я в этом не уверена. А вдруг у нас несовместимость в постели? Тебе это не приходило в голову, а, Шон?
— Ты начиталась всякой ерунды.
— А ты вбил себе в голову, что я должна пойти под венец в белом платье и с цветком флердоранжа.
— Сейчас тебе нужно волноваться не об этом!
— Нет, об этом! — упрямо возразила Клер. — Если бы ты сегодня занялся со мной любовью, ничего бы этого не случилось! Мы бы…
Шон с силой стукнул кулаком по рулю.
— Все! Раздевайся!
— Что? — Клер захлебнулась словами. Остатки хмеля окончательно выветрились из головы. По крайней мере, ей так показалось. Она недоверчиво уставилась на Шона.
— Раздевайся, — повторил он. Вслед за этим он ловко, одной рукой, сорвал галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. — Ты добилась своего. Мое терпение лопнуло! Мне надоело, что ты всякий раз бросаешь вызов моей мужественности! Ты хочешь знать, насколько мы подходим друг другу? Сейчас узнаешь! Ну же, поторопись! — подстегнул Шон.
— Но…
— Передумала?
— Нет, — растерянно буркнула Клер.
Ей следовало бы испугаться, но она почему-то не испугалась, напротив, почувствовала невероятное возбуждение. Пару лет назад, еще до знакомства с Шоном, у нее была одна эротическая фантазия: некий безликий, но очень страстный мужчина занимается с ней любовью на заднем сиденье лимузина под блюз Элвиса Пресли (или чей-то там еще) «Как мужчина любит женщину». Конечно, между фантазией и реальностью была существенная разница, но разве не этого она добивалась, провоцируя и унижая Шона в последние дни? Клер беззвучно вздохнула и стянула платье.
— Снимай все, — хрипло проговорил Шон, напряженно вглядываясь в ее сморщившиеся от холода соски.
Клер сбросила босоножки, приподняла бедра и отбросила платье в сторону. Затем избавилась от трусиков и внезапно почувствовала, что ее смущает и одновременно заводит собственная нагота. А может быть, так действовал на нее голодный взгляд Шона, блуждавший от стиснутых бедер до полной упругой груди и обратно.
«Что же он медлит?» — всплыл вопрос в затуманенном сознании Клер, и она испытала облегчение, когда Шон начал наклоняться к ней. Кровь, казалось, взревела в ее ушах, а мышцы живота свело в томительном ожидании. Он медленно, словно оттягивал момент прикосновения, наклонялся все ниже. Только шумное прерывистое дыхание наполняло тишину салона. И вдруг Клер услышала, как щелкнул замок, и почувствовала волну холодного воздуха, хлынувшего из распахнутой настежь дверцы. Прошла целая секунда, прежде чем она поняла, что сделал Шон. Он попросту вытолкнул ее из салона. И Клер не слишком изящно для леди приземлилась на мягкой траве. Мгновением позже дверца захлопнулась, завелся мотор, и «ягуар» рванул с места. Клер не могла в это поверить. Некоторое время она пребывала в оцепенении, а затем вскочила на ноги и бросилась вслед за удаляющейся машиной.
— Моя одежда! Негодяй! — кричала она. — Верни мне одежду!
Острые камни гравия врезались в нежные подошвы ее босых ног. И Клер безвольно остановилась, глядя, как автомобиль так круто развернулся на повороте, что его фары резко высветили дальние ворота поместья. От ярости Клер едва не разразилась слезами. Он что же, собирается вот так вот уехать?! Оставив его посреди ночи одну, голой? И как она вообще в таком виде позвонит в дверь? Что скажут слуги, брат? Клер затрясло от возмущения и холода.
