— А что, это захватывающая игра, вы не находите? Именно так следует смотреть на наши отношения, тогда нам будет весело и не возникнет чувство вины. Во всяком случае, давайте попробуем. — С этими словами он остановился, и она тоже, на узкой лестничной площадке, прямо напротив витражного окна, которое отбрасывало разноцветные яркие тени на его сардоническое лицо, и он сразу стал похож на Арлекина, повелителя опасных игр.
Они стояли перед высокой сводчатой дверью с большим железным кольцом вместо ручки. Он взялся за него, повернул и распахнул тяжелую дверь. Лиза почему-то ожидала увидеть за ней пустую, запыленную комнату, но, к ее изумлению, в комнате оказалось полным-полно самых разных вещей. Там были высокие старинные кресла, комоды, кучи шляпных коробок, высокие плетеные корзины для тростей, сундуки, обитые кожей, похожие больше на гробы, несколько рыцарских доспехов, которые пустыми шлемами уставились на пораженную Лизу, молча взиравшую на всю эту роскошь с порога комнаты.
— У нас в замке нет чердака, — пояснил граф, усмехаясь сардонической ухмылкой и обводя рукой комнату, круглые стены которой были сделаны из дерева, с такими же загадочными цветными витражами в окнах, которые расцвечивали комнату пестрыми пятнами. — Надо будет как-нибудь сложить все эти вещи в отдельной комнате. У каждой семьи есть старая рухлядь, которую жаль выбрасывать! Идемте! — Он потянул Лизу через комнату к одному из похожих на гробы сундуков. — Вы говорили, что вы швея, — отлично, сеньорита, посмотрим, что вы сможете сделать из этого.
Он откинул крышку одного из сундуков, запустил в него руку и выудил оттуда целые полотнища шелка, шитого атласа, парчи и бархата. Такой красоты Лизе не доводилось видеть за всю свою жизнь. Она работала в Доме моды и привыкла иметь дело с дорогими роскошными тканями, но, потрогав длинный отрез зеленоватого шелка, перекинутого через руку графа, в ней проснулось страстное желание сшить из этого материала роскошное одеяние и ощутить на своей коже его мягкое прикосновение. Она всегда обожала шелк, но не могла его себе позволить.
— Это образцы тканей с нашей фабрики, — пояснил он. — Когда управляющий приезжает в Эль-Сефарин, он непременно привозит несколько образцов, чтобы показать Мадресите, которая до сих пор не утратила интереса к нашему бизнесу. Ане иногда что-нибудь шьют из этих отрезов, но она типичная испанка, с черными как смоль волосами, и ей больше нравятся карминные цвета, поэтому остальные ткани, других цветов, так и лежат здесь в старом сундуке, всеми забытые. Но вы блондинка, сеньорита, у вас серые глаза, к которым подойдет любой цвет. — Он набросил кусок ткани ей на плечо. — Смотрите! Подруга моей бабушки донья Мануэла с радостью одолжит вам свою швейную машинку, поможет раскроить и наметать нарядное платье. И тогда вам не придется появляться на ужине, где будет присутствовать Мадресита, в мятых брюках.
Лиза была так растрогана его щедрым подарком, что пропустила мимо ушей эту колкость. Она прикладывала к себе шелк, кружева и бархат, и в голове у нее начали роиться всевозможные фасоны и модели, которые можно было бы сшить из всего этого. Она чувствовала, что от восторга у нее кружится голова, словно он опоил ее крепким испанским вином.
— Но как Ана могла отказаться от этого? — прошептала она, поднимая и прикладывая к щеке шелк, с восторгом в серых глазах.
— Ана еще совсем ребенок, милое дитя, — ответил он, прищуренными глазами внимательно разглядывая Лизу, когда она терлась щекой о шелк. — Я вижу, вам понравилось.
— Боже, какие роскошные ткани, просто не знаю, как вас благодарить.
— Думаю, знаете, — многозначительно сказал он.
— А? — Ее глаза широко распахнулись в ответ на его прищуренный, блистающий взгляд. — Я… я вас не понимаю.
— Вы все прекрасно поняли, — отрезал он. — Я хочу, чтобы у моей бабушки не возникло ни малейших подозрений относительно наших с вами отношений, и моя благодарность не ограничится несколькими рулонами ткани, если только вы хорошо сыграете свою роль.
— Вы… — Лиза покраснела и запнулась, — вы так говорите, как будто мне нужны от вас деньги, как будто я хочу нажиться на вас. Это совсем не так, и вам это известно, сеньор. Оставшись на ночлег под крышей вашего дома, я была вовлечена в эту интригу помимо своей воли. Не сомневаюсь, вашей бабушке уже успели доложить, что вы приехали со своей… невестой.
Как бы в подтверждение ее слов, в проеме двери внезапно возник слуга, и она поняла несколько слов из его испанской речи, обращенной к графу. Графиня просит прийти к ней… вернее, приказывает немедленно явиться в ее покои! Слуга зыркнул глазами на Лизу, и она догадалась, чем вызван столь срочный вызов графини. Леонардо повернулся к ней, и она отшатнулась от него в испуге, боясь, что ей тоже придется прямо сейчас предстать перед старой графиней.
Когда они с Лизой остались наедине, он посмотрел на нее с удивлением.
— Вам не следует так пугаться, — сказал он. — Не бойтесь, я дам вам время подготовиться к встрече с графиней, вашей будущей родственницей. Идемте, я отведу вас в ваши комнаты, где вы сможете заняться моделированием платья, и заодно соберетесь с мыслями.
В своем нынешнем, сконфуженном состоянии она сама не нашла бы дорогу в свою комнату, наверняка заблудилась бы, поскольку замок, с виду игрушечный, внутри оказался огромным. Они подошли к ее покоям, и он открыл перед ней дверь. Проходя мимо него в комнату, она слегка задела его мощный торс и подняла на графа глаза, полные страха и тревоги, которые не в силах была скрыть. Все было так реально! Перед ней стоял живой человек, а не выдуманный сказочный герой, и каждый раз, стоя с ним рядом, она остро ощущала его горячую близость.
— Святые небеса! — Раздраженный голос раздался как удар пощечины, она смертельно побледнела. — Надеюсь, в присутствии Мадреситы вы не станете смотреть таким затравленным взглядом, каким только что одарили меня. Я не прошу, чтобы вы падали в обморок от любви, но от страха тоже не надо терять сознание. В конце концов, даже если графиня обнаружит наш обман, не прикажет же она вас высечь. У нас в роду были конкистадоры, но не инквизиторы!
С этими словами и с легким ироничным поклоном Леонардо развернулся на каблуках и быстро зашагал прочь. Он завернул за угол, и его высокая фигура, в бриджах и высоких кожаных сапогах, пропала из виду, но не из сердца Лизы. Каждая черточка его лица, казалось, была запечатлена в ее памяти, и каждая интонация его голоса звенела в ее ушах. Она закрыла за ним дверь, но его слова, лицо, фигура были с ней в этой комнате. Подойдя к постели, Лиза ворохом бросила на нее драгоценные ткани, словно они жгли ей руки, и те рассыпались тускло отливающей грудой. Она намеревалась заняться ими позже, а тем временем пошла на веранду и бессильно опустилась в плетеное кресло-качалку. Лиза чувствовала, что каждый нерв у нее на пределе и ей надо немного успокоиться, а не то она закричит или грохнет об пол вазу, лишь бы снять непосильный груз внутреннего напряжения.
Господи, зачем ей надо было во все это ввязываться?
Вчера, в это же время, она еще была свободной, беззаботной туристкой. Ее маленькая красная машина катила себе вперед по горным дорогам.
