— Товарищ по оружию… и друг, если вообще люди, занимающие столь разное положение, могут быть друзьями.
— Вы бывали при дворе принца?
— Да. Вам там понравится. Но будьте осторожны, леди Элинор. Жизнь при дворе совсем не похожа на ту, к которой вы привыкли. Придворные — это особая порода людей. Старайтесь не забывать, чему вас учила аббатиса. — Джордан улыбнулся. — И вы совсем не дерзкая, как я вначале полагал. Скорее прямолинейная, но это от чистоты души и сердца.
Он повернулся и направился к своему коню.
Сидя у огня, Элинор размышляла над его словами. Разве чистосердечие и прямодушие не добродетели? Почему же в его голосе ей почудилась насмешка? Она вздохнула.
Порыв ветра распахнул ставни. Джордан закрыл окно, а затем приготовил Элинор постель, сложив у стены охапки сена и прикрыв их своим одеялом. Когда он с улыбкой предложил ей лечь, Элинор покачала головой:
— Нет, сэр Джордан. Мы оказались здесь по моей вине. Ложитесь, я посплю у очага.
— Слышать об этом не желаю. И не зовите меня сэром. Мы друзья — по крайней мере, на сегодняшнюю ночь, — так что обойдемся без церемоний.
Элинор поколебалась, прежде чем пожать протянутую руку. Если она станет звать его по имени, ей будет трудно сохранять между ними дистанцию, как того требовали приличия.
— Вы женаты? — поинтересовалась Элинор.
— А почему вы спрашиваете? Элинор и сама не знала.
— Просто так, из любопытства. Рассказала же я вам, что обручена и бесприданница.
— Нет, я не женат. При моей бедности это непозволительная роскошь. Надеюсь, свара между королем Педро и его сводным братом поможет мне разбогатеть. Говорят, испанский король хорошо платит английским рыцарям.
Элинор была не настолько наивна, чтобы спрашивать, почему он готов сражаться за чужеземного монарха. Цель не имела значения для рыцарей, сделавших войну своим ремеслом.
— А вам не приходило в голову, что вас могут ранить…
или убить?
— Приходило, и не раз. — Он усмехнулся и указал на постель: — А теперь ложитесь. И хватит вопросов, Элинор.
Он произнес ее имя так небрежно, словно обращался к служанке. Преодолев смущение, девушка вышла наружу по нужде.
Когда она вернулась, Джордан сидел у очага, грея руки.
— Прошу прощения, что не подумал о ваших удобствах, — произнес он. — Я не привык путешествовать с дамами.
Элинор подошла к очагу. За считанные минуты, проведенные под дождем и ветром, она сильно продрогла.
— Вы больше не сердитесь на меня? — спросила Элинор.
— Нет.
— А если вы победите на турнире, все равно проводите меня в Кентербери или поспешите в Испанию за принцем Эдуардом?
Джордан усмехнулся:
— Я дал вам слово, Элинор. Но вы, кажется, собирались продолжить путь в гордом одиночестве?
— Считайте, что я поумнела. Джордан спросил:
— Вы любите своего жениха?
Вопрос настолько поразил Элинор, что она ответила со всей искренностью:
— Я ненавижу его! И надеюсь, Господь призовет его к себе раньше, чем мы поженимся, — вырвалось у нее, но она тут же зажала себе рот ладонью.
Джордан тихо рассмеялся.
— Вы не перестаете удивлять меня своей непосредственностью. Это придает вам особое очарование.
— Я рада, что вы находите меня очаровательной, сэр Джордан. Помнится, чуть раньше вы назвали меня несносной девицей.
— Прошу прощения, я сказал это в порыве гнева.
— Извинения приняты.
С бьющимся сердцем Элинор повернулась к нему спиной и расстегнула застежку плаща. Она так остро чувствовала присутствие Джордана, что у нее возникло ощущение, будто он стоит рядом. Вздрогнув, она стремительно обернулась.
— Что случилось?
— Ничего… Я… я просто хотела пожелать вам спокойной ночи, сэр Джордан.
— Спокойной ночи, Элинор. Разве вы не расплетаете на ночь косы?
— Что?
— Я спросил, не хотите ли вы расплести косы.
— Нет… пожалуй, нет. У меня нет ни расчески, ни горничной…
— Жаль, а мне так хотелось посмотреть на ваши волосы. — Он перешел на шепот.
Элинор тут же насторожилась.
— Вашему желанию не суждено осуществиться. Его губы изогнулись в усмешке.
— Я терпелив. У нас впереди еще много ночей, — произнес он и вышел из хижины.
Сердце Элинор бешено забилось, когда она представила себе, как Джордан восхищается ее распущенными волосами, и она поспешно застегнула плащ.
— Элинор.
— Да, — отозвалась девушка, очнувшись от приятных грез.
— Снимите плащ, — произнес Джордан. — Если вы будете так долго раздеваться, то ляжете только под утро.
Он подошел к ней и взялся за застежку. Элинор покорно стояла, не в силах отвести взгляд от его лица. Джордан расстегнул ее плащ, однако не отошел, коснувшись кончиком пальца изысканной линии ее носа, затем нежно обвел контуры ее губ. Прикосновение было настолько легким, что, если бы не кипение в крови, Элинор усомнилась бы в его реальности.
— Как грустно, что такая красота должна быть принесена в жертву ненавистному мужчине, — прошептал он, снимая с ее головы чепец.
Элинор удивленно ахнула, когда тяжелые косы упали ей на спину.
— Сэр Джордан, вы не должны…
Будто не слыша, он развязал ленты, и шелковистые пряди рассыпались по ее плечам.
— Боже, да вы похожи на ангела! — выдохнул он с восхищением.
— Прошу вас, не надо, — запротестовала девушка, пытаясь собрать волосы, но он взял ее за руку.
Элинор замерла, уставившись на него широко распахнутыми глазами. Джордан стоял так близко, что она ощущала на лице его прерывистое дыхание. Ей понадобилась вся сила воли, чтобы оторваться от светло-голубых глаз, обладавших поистине магнетической силой. Губы Джордана были плотно сжаты, напряженное лицо казалось печальным.
— Вы так прекрасны.
Элинор улыбнулась. Она вдруг испытала огромное облегчение. Джордан обвил рукой ее талию и привлек девушку к себе. Все было так, как Элинор представляла себе в своих романтических мечтах.
Внезапно он прильнул губами к ее губам. Не сознавая, что делает, Элинор пылко ответила на поцелуй и обняла Джордана за шею, погрузив пальцы в жесткие завитки на его затылке.
Этот инстинктивный жест воспламенил Джордана. Губы его стали более требовательными, он теснее сомкнул объятия, прижав девушку к своему крепкому телу.
— Милая, как же я хочу тебя. Скажи «да», не отвергай меня.
