Книга Последний загул - Марина Серова

Выехав на шоссе, я заторопилась. Я спешила так, что приходилось сдерживать себя, чтобы не гнать машину на предельной скорости. Вражеская «Альфа» унесла отсюда интересующего меня человека несколько часов назад, дав ему прекрасную фору, и шансов встретить его в квартире Валерия Рогова у меня было мало. Не удивлюсь, если, приехав на место, обнаружу там вереницу пожарных машин, всеобщую суету, черные, закопченные стены и груду мокрых головешек на бетонном полу.

Причина поджога дачи была ясна для меня. Поджигатель искал здесь нечто жизненно важное для него и не нашел. То ли это нечто было надежно упрятано от посторонних глаз, то ли его вообще там не было.

Точно так рассудил и поджигатель и для перестраховки решил спалить строение, чтобы иметь гарантию, что ненайденное им не попадет в чужие руки. Но этим дело ограничиться не могло. По логике, то, что он искал, вполне могло быть упрятано и в городской квартире Валерия, так что имело смысл повторить всю операцию в Тарасове. Это если он начал с дачи, а не с квартиры. Скорее всего так оно и есть, потому что в загородный, одиноко стоящий коттедж, тем более в пустующий, залезть и сжечь его намного проще, чем квартиру в многоэтажном доме.

Радовало меня и то, что место для поджога неприятель выбрал рядом со шкафом с видеокассетами. Стало быть, не нашел он или какую-то из них, или то, что могло поместиться между ними. Вряд ли весь этот тарарам был устроен ради копии какого-нибудь голливудского шедевра. Нет, здесь иное. Не знаю, как там в отношении шедевров, а несколько коробок с пленками из этого шкафа стучались сейчас друг о друга в сумке на заднем сиденье моей машины. Уж не в них ли все дело?

«Танечка, с этой минуты настало время соблюдать осторожность!» — сказала я себе после здравого размышления над тем, что людям, способным сжечь целый дом из-за коробки с видео, не составит проблемы решиться на попытку убить саму Татьяну Иванову, чтобы заполучить свое, кровное.

И все-таки в город я влетела на недопустимо высокой скорости.

Квартиру Рогова я нашла быстро — в единственном на всю округу старом, добротной постройки пятиэтажном доме с лепниной над окнами. «Дворец для народа» — так, кажется, назывался этот стиль в предвоенные времена. За аляповатым, но не лишенным привлекательности фасадом некогда скрывался настоящий людской муравейник — три подъезда коммуналок. Надо полагать, что Валерий Рогов не в коммуналке жил.

Квартира его не поразила меня великолепием. Совсем наоборот, она производила впечатление жилья, хозяева которого существуют, едва сводя концы с концами. Две комнаты, прихожая, коридор, кухня заставлены мебелью далеко не роскошной. Зная приблизительно доходы Валерия, можно сказать, что здешний хозяин жил не по средствам, вернее, не использовал имеющиеся средства. Единственное, на чем задерживался взгляд, — небольшой рояль, стоявший между книжным шкафом и стареньким раскладным диваном. «JAZZ!» — было аккуратно наклеено на его крышке бумажными, разноцветными буквами. Очень может быть, что эта надпись — свидетельство присутствия здесь в прошлом Галины Канифоль.

За дело я принялась, задавшись вопросом: «Был ли тут кто-нибудь до меня?» А если был, то как давно? И чем интересовался, где и что искал. Это было несложно, потому что никакая Любовь Андреевна не ходила сюда убираться. И вообще, пыль здесь не вытирали с незапамятных времен, и она лежала на всем слоем, вполне достаточным, чтобы сохранить на себе след от малейшего прикосновения.

Следы, конечно же, были. Но тоже давние. Не меньше полутора-двух недель прошло с тех пор, как в квартире последний раз побывали люди. И скорее всего принадлежали они самому хозяину. Нехорошее чувство шевелилось в груди, когда я смотрела на полосы — отпечатки рук на столешнице и крышке, закрывающей рояльную клавиатуру. На ложку, забытую в раковине на кухне. Ванна была до краев наполнена водой, и смятое полотенце валялось рядом с ней на деревянной, окрашенной в розовый цвет скамейке.

Я приступила к поискам и начала их с письменного стола, на поверхности которого пыль была потревожена особенно сильно. В верхнем его ящике, кроме вороха старых газет, ломаных карандашей и старого кинжала в деревянных ножнах, ничего не было. Полки тумбы были пусты, если не считать двух фотографий и мягкой папочки из тонкого прозрачного пластика, в которой было несколько бумажек со штемпелем «Фавора» в верхнем углу каждой и компьютерная дискета. Нет, проштемпелеваны оказались не все листы, но это было неважно. То ли какой-то договор, то ли соглашение с восклицательными знаками, проставленными на полях шариковой ручкой. Хозяина всего этого больше нет.

Я скрутила документ в трубку, завернула в лист чистой бумаги, нашедшейся тут же, и вместе с дискетой уложила все в сумку, уверяя себя, что это не воровство.

На фотографиях оказались сам Валерий, снятый при полном параде, и молодая смеющаяся девушка. Галина? Или Валентина Горелова? Нет, фотографии мне были не нужны.

Я вернула их в ящик, а дверцу тумбы закрыть не успела — услышала звук поворачиваемого в замочной скважине ключа и скрип открывающейся двери. В первый момент даже оторопь взяла — от неожиданности, а потом подумала, что через несколько секунд войдет сюда хозяин и застукает меня на месте преступления.

Тьфу, наваждение! Долгожданные гости пожаловали!

Судя по шагам, это была женщина. Она была одна и не заботилась об осторожности. Уверенно хлопнула дверью и по-хозяйски прошествовала по коридору на кухню.

Я уселась на стул у окна, сообразив, что солнце светит мне в спину и что рассмотреть меня с порога комнаты будет непросто.

На кухне зашумела льющаяся из крана вода и звякнул стакан. Я приготовила сигарету и негромко позвала:

— Валентина!

Стакан грохнулся в раковину, разлетелся вдребезги, и наступила тишина. Можно прикуривать. Я представила, каким громом показался ей щелчок зажигалки. Мелькнула мысль, что она бросится сейчас к входной двери, ускользнет, и я разом лишусь всех своих преимуществ.

— Иди сюда, Валентина, — позвала я еще раз, выпустив дым. — Давай с тобой знакомиться.

Теперь уже не по-хозяйски, а медленно и нехотя двинулась она в сторону комнаты.

— Познакомимся, — согласилась она еще из коридора. — Пора. Хорошо бы по-доброму.

«Вряд ли», — подумала я.

Валя Горелова была невысокого роста, с короткой стрижкой и приятным лицом, самой заметной частью которого были глаза — большие, широко расставленные и невозмутимо-спокойные. Умные. Чуть подкрашенные, в меру пухлые губы и горящие естественным румянцем щеки. Голову она держала слегка запрокинутой, и это придавало ее облику выражение независимости и легкого, необидного вызова. Довольно симпатичная.