Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
– Мистер По сказал мне, что сам занимался ее образованием.
– И действительно, – сказал мистер Грили.
К нашему кружку присоединился моложавый денди. Кольца унизывали его пальцы прямо поверх перчаток. Все его розовое выбритое лицо, от не прикрытого волосами высокого мраморного купола лба до почти женственного изгиба губ и прямого носа, являло собой образец соразмерности и гармонии, как Давид Микеланджело. Общее впечатление ухоженности нарушала лишь глубокая складка между бровей, придавая его взгляду угрюмый и склочный вид.
– По? – сказал он. – Мне показалось, вы упомянули По? Никогда не верил ни единому слову этого безумца.
– Миссис Осгуд, – сказала мисс Фуллер, – вы же знакомы с преподобным Руфусом Гизвольдом? Он приехал из Филадельфии. Руфус, это миссис Осгуд.
– Мы состояли в переписке. – Он коснулся моей руки своими красивыми губами. – Вы гораздо красивее, чем я себе представлял. Мне кажется, по большей части, поэтессы в жизни не так красивы, как их стихи.
Мистер Грили потянулся к столу за печеньем.
– Этот человек неизменно завоевывает сердца, – сухо сказал он.
Я сдержала улыбку. Для поэта равносильно самоубийству оказаться с Руфусом Гризвольдом по разные стороны баррикад. Так или иначе, еще в середине двадцатых годов этот раздражительный, обидчивый молодой человек стал верховным судьей американской поэзии в области вкуса. Участие или неучастие в ежегодном альманахе мистера Гризвольда «Поэты и поэзия Америки» имели поразительное влияние на репутацию поэтов. То же самое можно было сказать и о рецензии Гризвольда или отсутствии таковой. Ничьи рецензии не влияли так сильно на читающую публику – исключением с недавнего времени стали лишь рецензии мистера По.
– Как приятно наконец-то встретиться с вами, преподобный Гризвольд, – сказала я. – Надеюсь, ваш новый сборник хорошо расходится.
– Так оно и было, – горько отозвался он, – пока По пару недель назад не разнес его в клочья.
– Фу, Руфус, какой вздор, – сказала мисс Фуллер. – Я склонна думать, что число ваших читателей увеличилось. По целый вечер посвятил вашей книге.
– Не оставив от нее мокрого места.
Мисс Фуллер пожала плечами:
– Бесплатная реклама.
– Он публично унизил меня!
– Маргарет права, Гризвольд, – сказал мистер Грили. – Литературные газеты неделями обсуждали его выступление. На споры высокий спрос. Он помогает вам набить мошну.
– На чьей вы стороне? – воскликнул преподобный Гризвольд. Увидев, что все нахмурились, он продолжил: – Только не воображайте, что он не рекламирует себя. Он считает себя достаточно умным, чтоб размахивать томагавком. Интересно, каково ему будет оказаться на месте тех, на кого он замахивается.
Мистер Грили огладил свои спускающиеся на подбородок усы.
– Сомнений нет, когда дело касается саморекламы, По умен. Не удивлюсь, если он сам написал совиную пародию на «Ворона».
Мисс Фуллер взяла меня за руку, побуждая заговорить:
– Френсис приглашена навестить семью По у них дома, Руфус.
– Отправляетесь в логово льва, не так ли? – Преподобный Гризвольд так пристально вгляделся мне в лицо, что я поежилась. – Вам лучше соблюдать осторожность. Он легко проглотит такую милашку, как вы.
– Подозреваю, что эта милашка скорее сумеет договориться с По, чем вы, действуя силой, – сказала мисс Фуллер.
Мистер Грили снова улыбнулся мне своей резиновой улыбкой.
– Возвращайтесь к нам с отчетом.
– И, пока у вас есть такая возможность, – сказал мистер Брэди, – убедите его попозировать для дагеротипа.
Мисс Фуллер приятельски погладила мою руку:
– Руфус, принесите ей чаю. Френсис, вы же обо всем нам расскажете, не правда ли?
Преподобный Гризвольд, глядя исподлобья, налил мне чаю, и я приняла чашку из его рук. Я предпочла бы чай с молоком, но то, что этот человек ухаживает за мной, а не наоборот, казалось ужасно странным, и я промолчала.
– Так мы будем ждать отчета? – спросила мисс Фуллер.
Я посмотрела на коричневую жидкость в своей чашке, а потом на собеседников, которые молча ждали моего ответа. В доме Элизы остались две маленькие девочки, и лишь от меня зависело, какими будут их жизни. А я не могла никак навредить репутации мистера По, даже обнародовав все, что узнаю о нем.
– Да, – сказала я, – конечно.
– Хорошо, – проговорила мисс Фуллер. Снова поправив головную повязку, она стала строить предположения о том, действительно ли жена нового президента ждет ребенка, хотя уже много лет считалось, что операция по удалению почечных камней сделала мистера Полка[33]стерильным, словно кувшин с кипяченой водой.
7
Я шла по Гринвич-стрит, обходя по широкой дуге свинью, пирующую гнилыми тыквенными корками. На противоположной стороне хорошо одетая дама из общества трезвости вручала брошюры мужчинам, выходящим из салунов, – окрестность изобиловала ими, как изобилует темными зернами кукурузный початок. Мимо брел уличный торговец, и за колесами его тележки по замусоренной мостовой тянулся след. Когда-то в простых, надежных домах этого квартала селились торговцы и банкиры, но сейчас он переживал плохие времена. Когда примерно двадцать лет назад в городе свирепствовала желтая лихорадка, многие достаточно состоятельные обитатели квартала предпочли перебраться в Гринвич-виллидж и окрестности и до сих пор продолжают там селиться; для них жизнь в центре стала прошлым. В оставленных ими жилищах теперь обитает по четыре семьи вместо одной. В основном это иностранцы, выходцы из Германии и Ирландии.
Я прошла мимо немца, который нес рулон белого сукна. За ним следовала его жена, которая потом на кухонном столе превратит эту ткань в воротнички или манжеты. На натянутой над переулком веревке развевалось поношенное белье, под ним орава ирландских ребятишек пинала пустую бутылку из-под какого-то лекарства, следом за старшими ковылял малыш в лохмотьях. В нескольких кварталах от меня, в конце улицы, за голыми верхушками деревьев Бэттери-парка,[34]там, где остров уступал место морю, маячили мачты парусных судов.
Наконец я добралась до дома 154. Именно этот адрес дал мне По, но, должно быть, это была какая-то ошибка.
Времена, когда этот дом был гордостью какого-нибудь торговца, остались далеко позади. Дыра размером с кулак в стекле ближайшего к входной двери окна была заткнута тряпьем. Покосившиеся жалюзи на окнах верхнего этажа лишились большинства пластинок, входная дверь мохнатилась облупившейся краской. Даже кое-как прибитая дверная ручка имела запущенный вид. Уж конечно, поэт, завладевший воображением целого города, живет в куда более комфортабельном месте, чем это.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
