Книга Между строк - Ирина Васильчикова

— Что вы смеетесь? — возмутилась Анжела. — Каждый понимает в меру своей испорченности, что поделать. Но я всего лишь забыла выставить в пейджере звуковой сигнал, оставив его на виброзвонке. И естественно, проспала.

— Это понятно. Просто формулировка… как бы сказать? — начал было Димка.

— Ну что ты к человеку пристал? — попыталась вступиться за коллегу Мила из отдела информации.

— И это пишет журналист! — наконец обрел дар речи отвсек.

— Каждый имеет право на ошибку. На солнце, между прочим, тоже есть пятна.

— Неужели?

— В самом деле.

— Ладно, ребята, я пошла. У меня еще конь не валялся, а к вечеру надо сдать материал. — И я потихоньку ретировалась.

Я посмотрела на часы и поняла, что времени, как всегда, в обрез. А сделать надо было многое. В таких ситуациях часто приходилось браться за несколько дел одновременно. Как говорится, одной рукой она пила чай, а другой говорила по телефону. В принципе я к этому давно привыкла, но на этот раз без неприятностей не обошлось. Я отправляла факс, и пока он, скрипя, отсылал мой шедевр, с другого телефона сбрасывала информацию на пейджер. Поскольку опаздывала, надо было предупредить человека, чтобы он меня дождался. Очевидно, не рассчитав свои возможности, решила еще и кофе себе сделать. Если бы у меня было три руки, может быть, все и обошлось. Но — все вышло так, как вышло. Я случайно плеснула из чайника кипятком на руку. В первые секунды я даже не поняла, что произошло. Кто-то из ребят уже сгонял в аптеку, кто-то уже помогал мне обрабатывать ожог и забинтовывать руку. Конечно, не обошлось без подначек и нотаций. Зато потом могла отлынивать от самых нудных поручений, сославшись на «производственную травму».

Так прошло еще недели две. Потихоньку я адаптировалась к сумасшедшей московской действительности. Все шло своим чередом.

Изредка звонил Сашка. Я стала ощущать, что мы отдаляемся друг от друга. Что-то оставалось недосказанным. Возможно, в следующий раз, кроме «Привет. Как дела?», нам нечего будет сказать друг другу. За каждой фразой слышалось: «Извини, я спешу». Наверное, когда-то это должно было случиться. Рано или поздно. А может, он просто устал жить на вулкане…

Наверное, этого стоило ожидать с самого начала. Мы были слишком разные во вкусах, в мировоззрении: разный темперамент, разные цели. Сашка оказался типичным маменькиным сынком, а мне нужен был Герой, человек, способный на Поступок, который может отступить от привычных схем.

Очередной разговор «о смысле жизни» не предвещал ничего плохого. Правда, Сашка уж очень напирал на то, что я разбрасываюсь, вместо того чтобы поставить себе цель и идти к ней. Говорил о том, что надо расти, что негоже распыляться.

— Пора стать редактором, тебе уже тесны рамки обозревателя или как это у вас называется.

— Я вполне комфортно себя чувствую.

— Надо расти, повышать планку. Нет возможности в этой редакции — перейди в другую. Не получается — смени профессию. Надо нащупать, где тебя ждет стопроцентный успех.

— Меня устраивает нынешнее положение вещей. В чем дело? Чем ты недоволен?

— Ты зря теряешь время. Если уж решаешься делать карьеру, то головокружительную. Понимаешь, что не хватает сил, таланта, — лучше не соваться. Займись домом, семьей. Ведь тебя все время нет, ты занята. Только непонятно чем. Я уверен, если бы ты захотела, давно уже всех заткнула бы за пояс. Скопила бы, в конце концов, денег на приличное жилье. А то живешь в тмутаракани. — Он попытался меня побольнее «укусить».

— Твое какое дело? Я с таким трудом получила эту квартиру! Хотя бы за это я могу себя уважать. Что-то ты не торопишься улучшить свои жилищные условия, снял хотя бы комнату.

— Я работаю на свое будущее и не могу сейчас отвлекаться, ты же понимаешь, что для меня значит диссертация. Статус кандидата экономических наук дает совершенно другие возможности. Моя главная задача — аспирантура. Вот защищусь, тогда буду об остальном думать.

— Ты не способен на поступки, привык жить за чужой спиной. Ты просто боишься выйти за привычные рамки. Тебе еще нет тридцати, а ты уже ученый сухарь!

— Взбалмошная истеричка! Ты только и ждешь, что все будут тобой восхищаться. Ты не способна просчитать даже на два шага вперед. Так и будешь до пенсии по тусовкам бегать.

— Чего ты добиваешься? Чтобы я стала твоей нянькой и была при тебе неотступно? Не нравлюсь — поищи другую: спокойную, домашнюю безмозглую курицу. Да, она станет варить борщи и мыть полы, но ты через неделю сбежишь. Она ведь не сможет слушать твоих умных речей — не поймет. Даже если она окажется сильна в экономике, главным ее интересом будет семейный бюджет, в основном статья «доходы». Хотя, может, именно это тебе и нужно.

— Если ты так заговорила, я уйду. Как я понимаю, нам больше нечего обсуждать.

Мы сидели в одном из кафе. Народу почти не было, а та публика, что присутствовала, делала вид, что не замечает инцидента. Персонал косился в нашу сторону, ожидая, когда мы начнем метать посуду, но до этого не дошло. Мне, а тем более Сашке, было несвойственно выяснять отношения прилюдно, но на этот раз прорвало обоих. В принципе мы уже собирались через какое-то время уходить, и Сашка даже успел перед стихийно возникшей ссорой оплатить счет. Так что бюджет заведения не пострадал из-за того, что после взаимных упреков мы ретировались. Сначала ушла я, а потом он. Все произошло стремительно, словно мы давали друг другу понять, что обратной дороги нет. Надо было перевести дух и как-то осмыслить происшедшее.

Буйствовал июль. Вторую неделю стояла солнечная теплая погода. Открылось второе дыхание. Появилось желание успеть все и сразу. То, что когда-то приносило массу неудобств и раздражало, сейчас просто не ощущалось. Даже вечный недосып был нипочем. «Лето — пора рассвета».

Я носилась как заведенная. День казался бесконечным, но это не утомляло. Скорее наоборот — я ощущала колоссальный прилив энергии. В один из таких вечеров позвонил Артур:

— Привет!

— Привет.

— Что делаешь?

— Как всегда, ваяю очередной шедевр.

— Ты можешь сейчас ко мне приехать?

— Что-то случилось?

— Нет. Просто я один…

— Время позднее. Пока я доеду…

— Я тебя встречу.

— Хорошо.

Я почему-то согласилась. До сих пор не могу объяснить почему. Наверное, каждый из нас неоднократно совершал такие вот спонтанные поступки, которым потом сам же и удивлялся.

Я ехала и думала: «Зачем мне все это надо? Зачем я еду на другой конец Москвы? Куда меня несет? Сидела бы сейчас дома, нет, сорвалась!»

Квартира Артура была самой обычной «трешкой» в блочной многоэтажке, каких тысячи. Пожалуй, единственной ее достопримечательностью была комната Артура. Кровать, секретер, в который впихнуты ноутбук и многофункциональный «комбайн» — принтер, сканер, ксерокс. На секретере — маленький музыкальный центр и подставка для дисков. А все остальное пространство занимало либо компьютерное, либо связанное с фотографией «железо», предназначение которого мне было неведомо. И, если честно, я не очень-то хотела в это вникать. Иногда я подначивала Артура, что в его комнате существует иная, не белковая форма жизни — Планета Железяка.