Книга Берлинский блюз - Свен Регенер

Еще перед тем как лечь спать, он собрал все необходимые принадлежности: плавки, которые пришлось долго искать, полотенце, вполне чистое либо казавшееся таким благодаря темной окраске, и висячий замок, который остался у него после последнего (первого и единственного) посещения бассейна «Принценбад» несколько лет назад, он оставил тогда при входе залог в двадцать марок и еще пятьдесят пфеннигов за пользование. Отяжелевший от дневного сна и кошмаров, он запихал все это в полиэтиленовый пакет, натянул футболку и вышел на улицу. По дороге к метро он старался держаться в тени, и даже никто из встречных попрошаек не пристал к нему, из чего можно было сделать некоторые выводы о том, какое впечатление он производил на окружающую среду в своем теперешнем состоянии. А пока он ждал поезда на платформе, его даже стало слегка подташнивать, и он подумал, не вернуться ли домой, но тут подошел поезд и лишил его права выбора.

Как раз сегодня ни в коем случае не следовало бы ехать в «Принценбад», угрюмо думал господин Леман, пока поезд первой линии медленно и уныло, что было характерно для этой линии, полз в сторону Принценштрассе, там сейчас огромные очереди в кассу и стоять придется на солнцепеке, а всякие козлы с абонементами на месяц будут лезть без очереди, что совсем неправильно, – обладатели абонементов не должны лезть без очереди, они просто могут не стоять у кассы, это логично и справедливо, думал господин Леман; он вспомнил, что думал об этом и во время своего первого (единственного и последнего) посещения бассейна «Принценбад», тот визит произошел не по его инициативе, а по воле его тогдашней подруги, которая считала, что ему нужно больше двигаться и что плавать вообще полезно. «Плавание – самое полезное для здоровья занятие», – говорила она, она была как раз обладательницей абонемента, как и его лучший друг Карл, и успела проплыть уже тысячу метров, когда господин Леман только добрался до кассы. Ее звали Биргит, она была примерно две недели его подругой, или как это лучше назвать, подумал господин Леман, по крайней мере он так полагал, несмотря на то что спустя эти две недели она заявила, что они никогда и не были по-настоящему вместе, что все это время она в гораздо большей степени была вместе со своим прежним другом, она это так назвала – «быть вместе», думал господин Леман, она все время говорила «быть вместе», тоже сомнительный вариант, если задуматься, думал господин Леман, с тем самым прежним другом, насчет которого она неделей раньше по собственной инициативе клялась, что там, мол, ничего больше нет, что она теперь вместе с господином Леманом, чему господин Леман в принципе и не придал большого значения, потому что, вспоминал он ту Биргит, выходя из метро на станции «Принценштрассе», потому что ему, тут нужно быть честным, было нужно только ее тело.

Но у нее было особенно красивое тело, думал он, выходя из метро на жгучее солнце, он пересек Скалитцерштрассе и проковылял оставшиеся пятьдесят метров до бассейна, может быть, думал он, подойдя к кассе бассейна, сказав «один», ответив «ничего подобного» на вопрос, не студент ли он, и получив билет, который у него сразу же отобрал человек, одетый только в белые шорты и шлепанцы, – может быть, плавание действительно полезно для здоровья, хотя, с другой стороны, подумал он, почему это именно плавание так полезно, вот если посмотреть на этих людей, думал он, входя на территорию бассейна, то они не производят впечатления очень уж здоровых, думал господин Леман, и только тут он осознал, что у кассы не было никакой очереди, но в тот же момент он понял почему: никто не мог стоять снаружи, потому что все были уже внутри.

И когда он подумал «все», он имел в виду действительно всех. Вокруг него царила безумная толкотня и шум, и господин Леман на некоторое время остановился в растерянности у входа, чтобы хоть как-то сориентироваться для начала. Ему не нравились места, в которых он плохо ориентировался, и всеобщая суматоха очень мешала, он сразу почувствовал, что был здесь чужеродным телом. Вокруг бегали люди, полуголые люди любого возраста и пола толпились у ванны для мытья ног, принимали холодный душ, фыркали, мимо него шаркали пенсионеры, молодые турки со смехом и воплями хлестали друг друга мокрыми полотенцами, маленькие дети таскали пустые бутылки или разворачивали, спотыкаясь на ходу, мороженое на палочке, из раздевалок справа и слева от господина Лемана непрерывно вытекали людские потоки, другие люди проталкивались внутрь, далее располагалась зона кафе, закусочных и всяких киосков, господин Леман объединил их для себя понятием «гастрономия», там толпы народа стояли в многочисленных очередях за чем-нибудь или сидели за столиками и уже что– нибудь поедали, люди кричали что-то друг другу, махали руками, бегали, бесцельно бродили, а из района самих бассейнов, скрывавшихся за кустами, доносились плеск, крики и неразборчивое объявление по радио, а еще дальше, за бассейнами, господин Леман помнил это, находились бесконечные газоны, на которых лежали люди, люди были везде, и над всем висел легкий запах хлорки с привкусом картошки-фри.

Чтобы не наделать никаких ошибок, господин Леман пошел к раздевалкам справа от себя, там он переодевался, когда был здесь в последний (первый и единственный) раз. Мужские раздевалки можно было идентифицировать по большой пиктограмме и условному синему цвету, это было хорошо, потому что господин Леман очень боялся случайно попасть в женскую раздевалку, там его могли обвинить в злостном вуайеризме, такая перспектива вдруг промелькнула в его сознании подобно кошмарному сну, и по коже пробежали мурашки. Поэтому он направился в мужскую раздевалку, предусмотрительно присоединившись к другим мужчинам, которые тоже туда направлялись, и испытал удовольствие оттого, что самое трудное препятствие он уже преодолел. Затем господин Леман воспользовался одной из кабинок, он еще в семидесятые годы придерживался мнения, что освобождающее действие демонстрации своего голого тела непомерно преувеличивают, и надел плавки. Это были так называемые купальные шорты, так они назывались в «Карштадте» на Херманплац, он купил их по настоянию Биргит, жуткий предмет с пестрым рисунком, от которого кружилась голова, он купил их только потому, что другие модели, имевшиеся тогда в «Карштадте» на Херманплац, были еще хуже, тогда в Нойкёлльне была такая мода, подумал господин Леман и влез в это ужасное текстильное изделие, которое теперь, когда господин Леман приближался к своему тридцатилетию, сзади несколько натянулось. Потом он бросил на плечо полотенце, взял висячий замок в правую, а одежду с обувью в левую руку, вышел из кабинки, нашел не без труда пустую камеру хранения, бросил туда все, кроме полотенца, запер ячейку на висячий замок и вышел из раздевалки на свежий воздух.

И господин Леман действительно ощутил в себе какую-то свежесть, пробираясь босиком через сутолоку и чувствуя теплые камни под босыми ногами. Теперь ему даже нравилось, что вокруг было так много народу, нравилась эта суета, в ней он чувствовал себя незаметным. В толпе абсолютно никого не интересовало, что плавки ему малы, а его кожа – белее рыбьего живота, за исключением кожи на руках и кожи лица. Здесь никому нет до этого дела, думал господин Леман, тут просто невозможно хоть чем-то привлечь хоть чье-то внимание, думал он, его беспокоило только, что подумает Катрин, прекрасная повариха из «Базара», если увидит его сейчас. К тому же было непонятно, где ее вообще искать. Он огляделся в поисках часов, и, когда их обнаружил, они показали ему, что было только полшестого, стало быть, он мог исходить из предположения, что она еще не пришла. Это хорошо, так я могу немного расплаваться, это меня освежит, это полезно для здоровья, подумал он слегка растерянно и прошел через ванну для мытья ног к спортивному бассейну. Спортивный бассейн, думал господин Леман, спортивный бассейн, господин Леман стоял на краю этого бассейна и беспомощно озирался. Странное название – «спортивный бассейн», он хорошо знал названия разных бассейнов, он запомнил их еще с того раза, когда Биргит ему все объяснила, она вообще постоянно говорила про спортивный бассейн и повторяла, что лично она будет плавать только в спортивном бассейне. Тут, конечно, все вполне спортивно, думал господин Леман, задумчиво разглядывая людей в мутной воде, в это время по трансляции объявили, что Штефан, три года, разыскивает маму и что курить на всей территории бассейнов не разрешается. За его спиной и повсюду вокруг спортивного бассейна на полотенцах лежали и сидели толпы народа, многие расположились на ярусах каменной трибуны, но еще больше людей было в воде, и все они старались придать своим движениям какую-то осмысленность. Среди них были настоящие спортсмены, серьезные атлеты, по крайней мере они так выглядели, эти настолько аутично пропахивали воду в своих специальных очках и шапочках, что им, как сразу заметил господин Леман, не приходилось ни от кого увертываться, наоборот, все остальные пловцы уступали им дорогу, некоторым из этих остальных пловцов удавалось в свою очередь успешно прокладывать зигзагообразный курс, в то время как подавляющее большинство, в основном плавающие брассом, мучительно пытались избежать столкновений, они без конца пугались, сворачивали, бросались из стороны в сторону, отныривали, замирали на месте… Ситуацию усугубляли разные проказники, дети и молодые турки, которые без устали прыгали в воду с края бассейна, вылезали и снова прыгали, при этом они визжали, толкались и создавали полный хаос. Они-то и были настоящими хозяевами положения, всем остальным обитателям бассейна рано или поздно приходилось пересекать зону их прыжков, и все, в этом господин Леман был уверен, боялись, что им на голову свалится визжащая «бомбочка». Господин Леман обрадовался, что ему вспомнилось это слово – «бомбочка», он его уже давно не слышал и не вспоминал, оно напомнило ему юношеские годы, как и все здесь напоминало ему его юношеские годы, и он решил начать плавание именно с такого прыжка в воду.