— Есть куда совершенствоваться — так, по-моему, Фроб отзывается о моих успехах, — откликнулся Джайлз и взял еще один бутерброд. — А вот Дикинс первый по всем предметам.
— Кроме английского, — уточнил тот, впервые вступив в беседу, — там меня на пару процентов превзошел Гарри.
— А ты сам в чем-нибудь превзошел кого-нибудь, Джайлз? — спросила его мать.
— Он второй по математике, миссис Баррингтон, — вступился за друга Гарри — У него врожденный талант к счету.
— Совсем как у его дедушки, — заметила миссис Баррингтон.
— Ваш портрет, что над камином, вышел очень удачно, миссис Баррингтон, — сменил тему Дикинс.
— Это не я, Дикинс, а моя дражайшая матушка, — с улыбкой поправила она, но, увидев, как понурился мальчик, поспешно добавила: — Но какой очаровательный комплимент. В свое время она слыла красавицей.
— А кто написал этот портрет? — поинтересовался Гарри, выручая Дикинса.
— Ласло, — ответила миссис Баррингтон. — А почему вы спросили?
— Мне стало интересно, не принадлежит ли портрет джентльмена в вестибюле той же кисти.
— Как вы наблюдательны, Гарри, — подтвердила дама. — На картине, которую вы видели там, изображен мой отец, и она действительно тоже написана Ласло.
— А чем занимается ваш отец? — спросил Гарри.
— Гарри постоянно задает вопросы, — пояснил Джайлз. — К этому просто нужно привыкнуть.
Миссис Баррингтон улыбнулась.
— Он импортирует вина — в частности, хересы из Испании.
— Совсем как «Харвис»[21], — вставил Дикинс с набитым огуречным бутербродом ртом.
— Совсем как «Харвис», — повторила миссис Баррингтон.
Джайлз ухмыльнулся.
— Возьмите еще бутерброд, Гарри, — сказала миссис Баррингтон, заметив, что взгляд мальчика прикован к блюду.
— Спасибо, — отозвался тот, не в силах выбрать между копченым лососем, огурцом и яйцом с помидором.
Остановился он на лососе, задумавшись, каков тот на вкус.
— А вы что же, Дикинс?
— Спасибо, миссис Баррингтон, — поблагодарил тот и взял еще один бутерброд с огурцом.
— Я не могу так и звать вас Дикинсом, — спохватилась мать Джайлза. — Звучит, будто я обращаюсь к слуге. Скажите, пожалуйста, каким именем вас крестили.
Дикинс снова понурился.
— Я предпочитаю, чтобы меня называли Дикинсом, — пробормотал он.
— Его зовут Эл, — подсказал Джайлз.
— Какое милое имя, — заметила миссис Баррингтон, — хотя, полагаю, ваша мать зовет вас Аланом.
— Нет, — возразил Дикинс, так и не подняв головы.
Остальные два мальчика удивились этому открытию, но промолчали.
— Меня зовут Элджернон[22], — наконец выпалил он.
Джайлз расхохотался.
Миссис Баррингтон не обратила внимания на грубое поведение сына.
— Должно быть, ваша мать — большая поклонница Оскара Уайльда, — заметила она.
— Так и есть, — подтвердил Дикинс. — Но все-таки жаль, что она не назвала меня Джеком — или хотя бы Эрнестом.
— Не стоит так из-за этого переживать, — утешила его миссис Баррингтон. — В конце концов, Джайлз сам страдает от подобного унижения.
— Матушка, ты обещала, что не станешь…
— Обязательно уговорите его назвать вам свое второе имя, — посоветовала она, не обращая внимания на протесты сына.
Когда Джайлз не ответил, Гарри с Дикинсом с надеждой оглянулись на миссис Баррингтон.
— Мармадьюк, — со вздохом объявила та. — Как у его отца, и у деда тоже.
— Если скажете кому-нибудь в школе, — пригрозил Джайлз, глядя на друзей, — клянусь, я убью вас, честное слово — убью.
Оба мальчика рассмеялись.
— А у вас, Гарри, есть второе имя? — спросила миссис Баррингтон.
Он уже собирался ответить, когда дверь гостиной распахнулась и вошел мужчина, которого никак нельзя было принять за слугу, с большим свертком в руках. Гарри поднял взгляд на человека, который мог оказаться только мистером Хьюго. Джайлз вскочил и бросился к отцу.
— С днем рождения, мальчик мой, — поздравил тот сына и протянул ему сверток.
— Спасибо, папа, — отозвался тот и немедленно принялся развязывать ленточку.
— Прежде чем открывать подарок, Джайлз, — укорила его мать, — возможно, тебе следовало бы представить отцу своих гостей.
— Прости, папа. Это два моих лучших друга, Дикинс и Гарри, — исправился Джайлз, отложив подарок на стол.
Гарри отметил, что отец Джайлза наделен тем же атлетическим телосложением и кипучей энергией, которые он считал присущими исключительно его отпрыску.
— Рад с вами познакомиться, Дикинс, — приветствовал мальчика мистер Баррингтон, пожимая ему руку, а затем повернулся к Гарри. — Добрый день, Клифтон, — добавил он и уселся в свободное кресло рядом с женой.
Гарри был озадачен: мистер Баррингтон не подал ему руки. И откуда он узнал, что его зовут Клифтон?
Как только лакей подал мистеру Баррингтону чай, Джайлз развернул подарок и восторженно вскрикнул, увидев радиоприемник «Робертс рэйдио». Он воткнул вилку в стенную розетку и принялся ловить разные станции. Каждый новый звук, раздававшийся из большого деревянного ящика, мальчики встречали смехом и аплодисментами.
— Джайлз говорит, что в этом триместре стал вторым по математике, — сообщила миссис Баррингтон, повернувшись к мужу.
— Зато худшим почти по всем остальным предметам, — резко ответил тот.
Джайлз постарался скрыть смущение, продолжая искать в эфире новую станцию.
— Но вы бы видели, какой мяч он забил в матче против Эйвонхерста, — вступился за друга Гарри. — Мы все уверены, что в следующем году он станет капитаном команды.
— Мячи не приведут его в Итон, — заметил мистер Баррингтон, не глядя на Гарри. — В этом возрасте юноше пора уже браться за ум и работать усердней.
Некоторое время все молчали, пока тишину не нарушила миссис Баррингтон.
— А вы тот самый Клифтон, который поет в хоре церкви Святой Марии в Редклиффе? — спросила она.
— Гарри — сопранист, — подсказал Джайлз. — Собственно говоря, у него стипендия хориста.
Гарри обратил внимание на то, что отец друга теперь пристально его разглядывает.
— Я так и подумала, что узнала вас, — кивнула миссис Баррингтон. — Мы с дедушкой Джайлза присутствовали на исполнении «Мессии» в церкви Святой Марии, когда хор Святого Беды выступал вместе с Бристольской классической школой. Ваша ария «А я знаю, Искупитель мой жив» звучала просто великолепно, Гарри.
