Мы сидели в самолете на крошечных неудобных сиденьях, похожих на детские откидные стульчики. Самолет был переполнен почти до аварийного, на мой дилетантский взгляд, состояния. Парашютисты устроились не только на стульях, но и на полу. Зачем-то в самолет взгромоздился и Денис Калинин. Прыгать он не собирался, во всяком случае парашюта не было за его спиной. Зато на его мощной шее висел массивный фотоаппарат.
– Будут у тебя фотки на память, – широко улыбался он.
– Ну да, понимаю, надо же будет что-то наклеить на мой могильный памятник, – принужденно пошутила я.
– Типун тебе на язык.
Самолет тем временем набирал высоту. Я искоса посматривала на высотомер – прибор, определяющий высоту, – который мне надели на руку. Он был похож на огромные спортивные часы. Только стрелка была всего одна, и показывала она пятьсот… тысячу… тысячу пятьсот метров.
– Слушай, а почему Кирилл и Инга не прыгают в этом взлете?
– Да они вообще редко здесь прыгают, – махнул рукой Денис, – их больше бейс интересует. Но если бы ты их попросила…
– Ну да, они бы с радостью согласились меня поддержать. Особенно Инга, – криво усмехнулась я, – понять не могу, почему она меня невзлюбила?!
– А ты сама не догадываешься? – прищурился Денис.
Я честно ответила, что не догадываюсь.
– Она очень ревнива. А ты нравишься Кирюхе.
– Не смеши меня, – фыркнула я, – мне тридцать лет. И я могу отличить мужчину, которому я нравлюсь, от мужчины, который… который даже не удосужился запомнить мое имя.
– А я умею отличить своего брата, которому кто-то нравится, от просто своего брата, – парировал Денис, – можешь мне не верить, если хочешь. Но это так.
Наш занимательный разговор прервал засуетившийся инструктор, который сообщил, что самолет, похоже, набрал подходящую для прыжка высоту. Мельком взглянув на высотомер, я чуть не задохнулась: четыре тысячи пятьсот!
– Саша, садитесь ко мне на колени. Вы ничего не забыли, что я вам говорил? Хлопну по плечу – идем к выходу. Второй раз хлопну – раскидываете руки.
– А третий раз нас хлопнет о землю, – обреченно пробормотала я, – потому что я из невезучих!
Тем временем парашютисты, сидевшие ближе всех к выходу, потянули вверх прозрачную дверь самолета. В салон ворвался пахнущий свежестью ветер, и мне вдруг стало холодно. С ужасом смотрела я на то, как парашютист в ярко-красном комбинезоне, потоптавшись у выхода пару секунд, вдруг сорвался вниз, при этом на лице его сияла спокойная, благостная и совершенно расслабленная улыбка! Его примеру последовали остальные. Две девушки в одинаковых комбинезонах покинули самолет, держась за руки. Перед тем как их удаляющиеся фигурки проглотили облака, я успела увидеть, что они перевернулись в воздухе и летят к земле вниз головой! Каждый выпендривался как мог. Кто-то нырял в небо, как в бассейн, рыбкой. Кто-то сделал сальто назад. Я и опомниться не успела, как мы остались в салоне одни. Вот тогда-то и началось самое страшное – инструктор хлопнул меня по плечу.
Так, Кашеварова, надо сконцентрироваться. Что он там говорил? Подойти к входу? Подогнуть ноги? Раскинуть руки? Я не умею собирать волю в кулак в стрессовой ситуации. Я не из тех, кто с блеском выживает на необитаемом острове или спасается в страшной авиакатастрофе. Случись со мной что-то непредвиденное, я непременно пропаду!
Поскольку надо было что-то делать, я подогнула ноги и крепко зажмурилась. Не знаю, сколько времени прошло, может быть, пара секунд, а может быть, целый час, но очнулась я от ощутимого удара. Не успела я вскричать: «Мы разбились!», как кто-то интеллигентно и беззлобно постучал кулаком по моей голове.
Я открыла глаза и увидела, что по-прежнему нахожусь в салоне самолета. Мы с инструктором лежим на полу, а Денис увлеченно нас фотографирует.
– Дурища! – сказал инструктор. – Ноги надо подгибать, когда мы подойдем к выходу. Давай, пошли скорее…
Кое-как мы поднялись. Инструктор уверенно потащил меня к двери, а мне хотелось уцепиться за что-нибудь руками, – хоть за кресло, хоть за беспарашютного Дениса. За что угодно, лишь бы не покидать спасительный самолет!!
А за распахнутой дверью самолета хором завывали сквозняки и через рваные облака было видно расчерченную на неровные квадратики землю.
Еще один хлопок по плечу, и, жалобно вскрикнув, я обмякла в руках терпеливого инструктора. Последнее, что я помню довольно внятно, был сильный толчок в спину. Мы кубарем вывалились наружу.
А потом… Я на секунду открыла глаза, и вдруг увидела прямо перед собой наш самолет! И он стремительно удалялся, причем вопреки всем законам физики вверх! Ощущения падения почему-то не было. С удивлением я обнаружила, что воздух – довольно твердая и крайне негостеприимная субстанция: встречный поток ветра толкался, пинался, переворачивал нас с ног на голову. Кто-то отчаянно молотил меня ладонью по плечу.
В голове всплыло: «Когда я хлопну тебя по плечу, раскинь руки в стороны». Не могу сказать, что это простейшее физическое упражнение удалось мне сразу. Как только я вытягивала руку в сторону, воздушный поток пытался оторвать ее от моего тела, и в ужасе я прижимала ее обратно к груди. Но все же, к собственной гордости, я наконец справилась с поставленной задачей. И тут же кто-то словно дернул меня вверх, я увидела собственные ноги, мелькнувшие на уровне лица. А потом вокруг воцарилась тишина.
Я не сразу поняла, что мы уже не несемся вниз, а чинно спускаемся на землю под куполом парашюта.
– Ты нас чуть не угробила! – услышала я сквозь заложенные уши возмущенный голос инструктора. – Я же сказал, руки раскинь!
Я ничего не ответила. Хотя обычно я довольно живо реагирую на разного рода критику в свой адрес – то оправдываться начинаю, то, наоборот, возмущаться. Мои ноги и руки расслабленно обмякли, я была похожа на безвольную тряпичную куклу.
Когда инструктор строго сказал: «Ноги подогни, идем на приземление!», я испугалась, что не смогу выполнить этой простейшей команды.
Кое-как я подтянула ноги вверх и крепко прижала колени к груди. Вниз я старалась не смотреть, потому что земля была совсем рядом и она стремительно приближалась. Скорость спортивного парашюта – крыла – довольно высока, на нем не получится медленно спланировать на спасительную твердыню.
И только когда ноги мои коснулись наконец земли, я вздохнула облегченно.
Первое: я на земле и в полной безопасности. Я совершила парашютный прыжок и, как ни странно, выжила.
Второе: ко мне опять направляется Кирилл Калинин, он улыбается! Мне!
Третье: больше никогда, никогда, никогда в жизни я не буду прыгать с парашютом!!!
* * *
– Ты обязательно должна попробовать еще раз! – воскликнул Кирилл Калинин, заключая меня в пахнущие туалетной водой от «Хуго Босс» объятия.
– Да, конечно, надо будет как-нибудь собраться, – пробормотала я, утыкаясь носом в его свитер.
