– Он что-то хотел нам сказать! – вместо ответа произнёс Нахрапов. – Что-то важное! Ведь и призраки семьи Гавриловых появились не просто так – они показали нам, где хранится перстень, наследство Игната.
Нахрапов достал перочинный ножик и подошёл к магнитоле.
– Посмотрим? – спросил он спутницу.
Римма согласилась.
Частный детектив вскрыл декоративные винты и снял обшивку. Между динамиков лежала запылённая тетрадь. Открыв ее, Нахрапов удивился. Это были стихи. Стихи молодого и талантливого юноши, обреченные на забвение. Наивные детские строчки о школе, бунтарские юношеские поэмы и философские размышления восемнадцатилетнего парня, – вся жизнь Андрея была в них! Сколько юношеских мечтаний – о вечной бескорыстной любви, о том, что хотелось бы сделать в жизни… А жизнь эту безжалостно оборвала пуля моджахедского снайпера.
Римма вновь расплакалась, в ее глазах были боль и отчаяние.
Слезы Риммы растрогали частного детектива. Он склонил голову и молча, шевеля губами, перечитывал исписанные страницы. Вживаться в них было невыносимо.
– Я понял, – неожиданно произнёс Нахрапов, – Андрей не хотел, чтобы его стихи навсегда исчезли. Новый хозяин дома выбросит все старье на помойку, и тетрадь пропадет. И Андрей показал нам, где он ее спрятал! Это ведь всё, что он успел создать за свою недолгую жизнь. Его дневник надо отнести в какую-нибудь редакцию или в Совет воинов-афганцев.
Римма молча кивнула. Частный детектив правильно разгадал ребус. Найденные стихи требовали публикации, сомнений не было. Это успокоило бы душу погибшего парня, и он смог бы завершить свои земные дела.
Транс
– Я не могу здесь больше оставаться, мне нужно выйти!
– Что случилось? – переполошился Бобров.
– Не знаю, ничего не знаю! Мне плохо, мне нужно на воздух! – в голосе Надежды звучала паника.
Помощник детектива взял её за руку и увлёк за собой к выходу. Только во дворе он обратил внимание, как встревожена его спутница. Широко раскрытые глаза казались на побледневшем лице глубокими озёрами. Надежда вдохнула полной грудью.
– Как у Диккенса, «Дом с привидениями», – словно оправдываясь, произнесла она.
– Да уж… – поддержал её Бобров. – А за этим домом раньше ничего подозрительного не замечалось?
– Я же тебе уже говорила – замечалось. Бабушка рассказывала, что не люди управляют домом, а наоборот, – ответила Надежда.
– Как это? – не понял Николай.
– Не в буквальном смысле, конечно, – поправила себя Надежда, – Но с теми, кто в нем жил, произошло столько трагедий… Вот и с мужем бабы Прасковьи так же вышло. А ты что, не знаешь?
Бобров почувствовал, что его в чём-то подозревают. Ах да, как он мог забыть? Он же представился дальним родственником этой семьи и должен быть в курсе всех дел… А теперь задаёт такие глупые вопросы… Нужно было спасать ситуацию, и помощник детектива спросил:
– Надя, а ты никаких подробностей не вспомнила?
– Нет, никаких, вот только…
– Что только? – встревожился Бобров.
– Странно, вчера ещё ничего не помнила, а вот сейчас… Сейчас явно вижу себя маленькой перед бабушкой, а она мне рассказывает об истории этого дома. Всё как много лет назад… – Надежда замолчала, окунувшись в нахлынувшие воспоминания. Закрыв глаза, она собиралась с мыслями, чтобы сказать Боброву что-то важное, но никак не решалась. Николай не стал торопить её. Так продолжалось минут пять, и Николай почувствовал неладное.
– Надя, – тихо окликнул он её.
Она молчала.
– Надежда! – громче окликнул Бобров.
Молчание.
Николай потеребил её за руку, но женщина словно уснула стоя.
Помощник детектива не на шутку испугался. Как вернуть её к реальности? Лицо молодой женщины стало безмятежным, его мышцы расслабились, дыхание оставалось спокойным.
Бобров бросился в дом за помощью. Почувствовав неладное, Римма и Нахрапов уже спешили во двор. Увидев Надежду в бессознательном состоянии, частный детектив строго посмотрел на помощника.
– Что с ней? – Нахрапов пощупал пульс молодой женщины.
– Не знаю, – честно признался Николай. – Мы вышли во двор, Надя вся побелела, пытаясь что-то вспомнить – и вот…
– Странно… Дыхание ровное, спокойное, – констатировал сыщик, – не похоже на обморок… А что вспомнить?
– Какую-то подробность из истории этого дома. О смерти мужа Прасковьи Соболяк, – ответил Бобров.
– Похоже на гипнотический сон, – Римма Эдуардовна обошла вокруг Надежды, внимательно присматриваясь к ней.
– Да, она как будто в трансе, – согласился Нахрапов. – И что теперь делать?
Голова девушки склонилась на грудь, по телу пробегала редкая дрожь. Над закрытыми глазами слегка подрагивали ресницы.
Неожиданно Надежда встрепенулась, открыла глаза, обвела окружающих отсутствующим взглядом и заговорила – но не своим мягким, мелодичным голосом, голосом, а чужим – грубым, старческим:
– То, что я расскажу, Наденька, запомни на всю свою жизнь!..
Римма, Бобров и Нахрапов удивлённо переглянулись.
– Не ходи играть в соседский дом, деточка. Не потому, что я так хочу, а потому что зло есть в нём. Люди рассказывали, что с того времени, как его построили, каждый, кто в нем жил, соприкасался с бедой. Вот и снова несчастье случилось – сосед наш, Лаврентий Анисимович, помер…
Надежда замолчала.
Римма, Нахрапов и Бобров боялись пошевелиться. И вдруг молодая женщина очнулась.
– Где я? – чуть слышно произнесла она.
– Всё в порядке, Наденька, – обрадовался Бобров. – Как ты себя чувствуешь?
– Что со мной случилось? Я как будто спала… – повторяла Надежда.
– Кажется, это был не сон, а транс, – переглянувшись с Риммой, произнёс Нахрапов.
Надежда непонимающе обвела взглядом встревоженные лица окружающих.
– Да, Наденька, – поддержал шефа Бобров и, не сдержавшись, выпалил: – Ты только что голосом своей бабушки запрещала сама себе ходить в этот дом!
– Как это? – вяло переспросила женщина.
– Не торопитесь, Николай, – остановила сыщика Римма и, обратившись к Надежде, поинтересовалась: – Кстати, как вы себя чувствуете?
– Очень болит голова, – поморщилась Надежда. – И устала очень.
– Да, после транса так и должно быть, – подтвердила Римма. – Человек всегда чувствует себя разбитым и подавленным.
Нахрапов восхищенно посмотрел на свою однокурсницу. Бобров перехватил его взгляд и деликатно опустил глаза. Ага, шефу тоже не чуждо ничто человеческое! Николай мысленно улыбнулся.
