Эта история повторялась много раз подряд, потому что старушка имела обыкновение во что бы то ни стало добиваться своего. Наконец миссис Корк до того рассердилась, что наверное применила бы к своей воспитаннице строгие меры, если бы не боялась острых белых зубов миссис Тэбрик, которые та частенько показывала. Правда, Сильвия всегда после этого сразу начинала смеяться, как бы желая сказать, что она только пошутила.
Вероятно, Сильвии показалось мало тех вещичек, которые на нее надевали, и в один прекрасный день она забралась в гардеробную и там, стащив на пол все свои прежние вещи, изорвала их в мельчайшие клочки, не пожалев даже своего подвенечного платья. В конце концов там не осталось ни одного лоскутка материи, из которою можно было бы что-нибудь сшить даже для куклы. После этого случая мистер Тэбрик, который не мешал няне воспитывать свою жену, желая посмотреть, что из этого выйдет, заявил, что снова сам ею займется.
Он очень жалел, что миссис Корк, совершенно не оправдавшая тех надежд, которые он на нее возлагал, оказалась, так сказать, у него на попечении. Правда, во многих отношениях она была ему очень полезна: убирала комнаты, стряпала, чинила белье, однако его сильно беспокоило, что она посвящена в его тайну. В особенности его смущало то, что ее попытка благотворно повлиять на его жену окончилась неудачей. Он полагал, что, если бы ей удалось заставить свою воспитанницу вести себя приличнее, она была бы преисполнена гордости и любви к ней и не стала бы предавать огласке их тайну. Но раз она не добилась успеха, то, несомненно, была настроена против своей госпожи, коли та ей не покорилась. В лучшем случае, миссис Корк стала бы относиться к ним обоим и их тайне с полным равнодушием, а потому легко могла проболтаться.
Пока что мистеру Тэбрику удавалось удерживать ее от посещения деревни Стокоэ, где она неминуемо должна была встретить всех своих знакомых кумушек, а те наверняка закидали бы ее вопросами, желая узнать, что происходит в Райлендсе. Но он понимал, что, несмотря на всю его бдительность и осторожность, кто-нибудь чужой в конце концов встретится с его женой или старухой-няней. Придя к этому заключению, он стал придумывать выход из положения.
Мистер Тэбрик прекрасно сознавал, что, раз он отказал своим слугам и садовнику под тем предлогом, будто его вместе с женой неожиданно вызвали в Лондон, откуда они, по всей вероятности, вместе уедут за границу, то по окрестностям неизбежно должны были поползти всякие слухи.
А то, что он остался все-таки жить в своем доме, вопреки высказанному им самим намерению уехать, должно было еще сильнее возбудить любопытство местных жителей. Действительно, по всей округе уже ходил слух о том, что его жена сбежала от него с майором Сольмсом, а сам он с горя лишился рассудка, перестрелял собак и лошадей и заперся в доме, не желая никого видеть. Его соседи сочинили эту сплетню не потому, что обладали каким-то исключительным воображением или желали ввести кого-нибудь в заблуждение, — им просто хотелось казаться людьми сведущими. На свете мало кто имеет мужество признаться в том, что не все знает. Если кого-нибудь спрашивают, что поделывает такое-то лицо, большинство считает своим долгом непременно дать исчерпывающий ответ, так как в противном случае о нем могут сказать: «Он не принадлежит к обществу», или же назовут его скучным и вообще совершенно изменят о нем свое мнение.
В подтверждение этого я могу вам рассказать следующий случай, который произошел совсем недавно лично со мной. В одном доме я встретился с незнакомым господином, который, в свою очередь, не имел ни малейшего представления о том, кто я такой. В конце нашей недолгой беседы он между прочим сообщил мне, что недавно умер Дэвид Гарнетт и смерть его наступила вследствие укусов кошки, которую он мучил[14]. Этот же господин очень любезно добавил, что мир ничего не потерял, а скорее даже выиграл от его смерти, поскольку этот самовлюбленный и хвастливый человек давно уже был в тягость всем своим друзьям.
В первый момент этот рассказ обо мне самом очень меня позабавил, но теперь я вижу, что он принес мне и весьма существенную пользу. Ничто иное не могло бы заставить меня относиться с такой осторожностью к слухам и сплетням, с какой я отношусь к ним теперь. С тех пор я стал большим скептиком и уже ничего не принимаю на веру, а приучил себя доверять лишь тому, чему имею неопровержимые доказательства. Если бы я поверил хотя бы десятой доле того, что говорилось по поводу мистера Тэбрика и его жены, мне никогда не удалось бы установить истину, так много к этой истории приплели заведомо ложных, нелепых и противоречивых толков. Таким образом, здесь вы найдете лишь канву всего происшествия, не приукрашенную никакими цветами воображения, благодаря которым она могла бы куда сильнее увлечь читателей или, по крайней мере, некоторых из них. Однако лично я придерживаюсь того мнения, что рассказ, в правдивости которого мы сомневаемся, представляет для нас весьма незначительный интерес.
Возвращаясь к нашей повести, я повторю: мистер Тэбрик прекрасно осознавал, что, оставаясь дома, он лишь сильнее возбуждает в своих соседях желание во что бы то ни стало проникнуть в его тайну. А потому он решил, что благоразумнее всего ему отсюда уехать.
Поразмыслив серьезно над этим вопросом, он пришел к заключению, что самым подходящим для него местом будет домик, принадлежащий няне его жены. Он находился в тридцати милях от Стокоэ, что для провинции примерно такое же расстоянием, как от нас до луны. Кроме того, так как этот дом находился неподалеку от Тенгли-холла, у мистера Тэбрика имелись основания надеяться, что его жене будет там спокойно, потому что с детства она знает эти края. Вдобавок нянин домик стоял в глуши, где не было ни деревень, ни поместий, кроме Тенгли-холла, теперь пустовавшего большую часть года, и это тоже было преимущество.
Мистер Тэбрик знал, что для исполнения задуманного ему не понадобится посвящать новых людей в тайну, так как в доме миссис Корк жил лишь ее сын-вдовец, а от него нетрудно было утаить секрет, потому что он был занят своей работой с утра до ночи, да к тому же был совершенно глух и обладал угрюмым, необщительным нравом. Правда, в доме была еще девочка Полли, внучка миссис Корк, но мистер Тэбрик либо просто забыл о ее существовании, либо считал малютку неопасной.
Он обсудил все с миссис Корк, и они тотчас же решили привести план в исполнение. По правде говоря, старушка уже начинала жалеть, что любопытство и привязанность к воспитаннице привели ее обратно в Райлендс, так как ей приходилось здесь много работать, а особой благодарности за эту работу она не видела.
Когда все было окончательно обдумано, мистер Тэбрик в один день покончил со всеми своими делами в Райлендсе. Дела эти главным образом заключались в том, чтобы передать на время одному из местных фермеров верховую лошадь жены. Двух других лошадей он решил цугом запрячь в кабриолет и совершить на них переезд на новое место жительства.
