Гранд заплатил новоявленному президенту, чтобы тот, находясь на работе, вел себя как можно более эксцентрично — скакал бы по всему офису, словно белка, и оглушительно болтал на своем родном языке.
Для всех остальных сотрудников агентства это было, по меньшей мере, большим неудобством.
Например, в то время как финансовый директор вел очень важный разговор тет-а-тет с крупным клиентом, закрывшись в своем кабинете (насколько известно, клиент был представителем одного из королей производства мыльных хлопьев), дверь вдруг с грохотом распахивалась, и внутрь врывался президент компании. Он падал, проползал под столом, выкрикивая при этом полную околесицу, и после этого на четвереньках, словно краб, сверкая глазами и зубами, убегал из кабинета.
— Господи, что это было? — спрашивал клиент, медленно оглядываясь, в полном изумлении.
— Почему… это… это… — финансовый директор не мог заставить себя сказать, кто это был на самом деле. Для него это был вопрос профессиональной чести.
Потом финансовый директор мог пойти к своему другу, который работал в другом рекламном агентстве, и друг приветствовал его такими словами:
— Скажи, я слышал, у тебя новый босс в «Джонатан Рейнолдс», так что это за парень?
— Да это, на самом деле, Берт…
— Ты хочешь сказать, старик уже успел положить тебя на лопатки, Томми? Ты это хочешь сказать?
— Нет, Берт, это… я не знаю, Берт, я действительно не знаю…
Несомненно, это был вопрос профессиональной чести.
Тем не менее, заработная плата сотрудников «Джонатан Рейнолдс» росла вверх с фантастической скоростью, то и дело происходило повышение в должностях.
Если эти резвые менеджеры захотели бы теперь перейти в другое агентство, для них это была бы значительная потеря в долларах и центах. Так что большинство старослужащих — да и новичков тоже — получали достаточно много для того, чтобы не показывать свое недовольство работой в «Джонатан Рейнолдс».
Глава 11
— Такие вкусные печенья, — сказала Джинджер Хортон, взяв с огромного серебряного подноса, по всей видимости, уже девятое печенье с кремом, и бросив при этом изумительно кокетливый взгляд на Гая.
— Попробовать, чтобы понять, — сказал Гай, ослепительно улыбаясь и подмигивая Джинджер.
Эстер захихикала, а Агнесс, казалось, была безгранично польщена.
Гай наделал много шороху во время дефолта 58 года, когда вторгся в автомобильный бизнес со своей спортивной моделью «Черный Дьявол Рокет». Это был гигантский автомобиль с открывающимся верхом.
Было выпущено четыре модели Рокет, каждая со своим причудливым названием, хотя, за исключением цвета обивки, все четыре машины были одинаковы. Большой автомобиль двойного назначения был сделан в тех же пропорциях, что и обычный автомобиль, но был ужасающих размеров — длиннее и шире самого большого скоростного автобуса. «Скрытая мощь в сорокафутовой игрушке!» — гласило предпродажное рекламное объявление.
Под идеально отполированным передним стеклом помещалось два поднимающихся сиденья, расстояние между которыми составляло порядка десяти футов, а на большом заднем сиденье «Для всей команды» и впрямь могла уместиться вся университетская спортивная команда, двенадцать человек в один ряд, без особого стеснения.
«Купи себе Машину-Кит, Приятель!» — гласили гигантские объявления. «От кормы до носа — квартира в сто футов! Женские линии мужской Машины-Дома!»
О технических свойствах машины умалчивалось. Тем не менее многочисленные трехцветные щиты и плакаты, развешанные по городу, гласили: «Технические свойства? Спроси у своего друга, прячущегося за колесом!» — на плакате было изображено колесо мамонтоообразной машины в натуральную величину, за которым прятался один из знаменитых гонщиков Индианаполиса. Будучи ростом сильно выше среднего, он выглядел невероятным карликом на фоне огромной машины. Его лицо, казавшееся на плакате крошечным, едва видимое над колесом, кривилось в безумной ухмылке — сходным образом обычно рекламируют зубную пасту: дебиловатый смех психически нездорового человека, которого охватил кошмарный приступ веселья. Текст под всем этим был такой:
«Поверь, эта огромная игрушка пощекочет тебе нервы!»
Четыре одинаковые модели были показаны в демонстрационном зале на Пятой авеню. Хотя цена достигала астрономических высот, они были уже проданы. В последний день показа их должны были забрать с выставки и увезти. Маршрут лежал через весь Манхеттен. Машины вывозили как раз в тот час, когда на дорогах творилась невообразимая толкотня, обычная для 5 часов вечера.
Несмотря на вместительность, мощь, хорошую маневренность, огромные машины оказались абсолютно неподходящими для большого города. Занос машины — обычные 90 градусов — был больше, чем расстояние между стоящими на противоположных сторонах улицы зданиями. Так, примерно в пять тридцать, все четыре сияющие Дэвил Рокетс застряли в ужасной пробке на пересечении главных артерий города, вокруг площади Колумба. Каждая из машин блокировала движение во всех четырех направлениях. Чудовищное столпотворение длилось до тех пор, пока с Ист Ривер не пригнали грузовые краны и подъемники. Без их помощи освободить дорогу было невозможно.
Власти города Нью-Йорка быстро среагировали на лавину протестов, выпустив приказ, согласно которому корпорация «Блэк Девил Рокетс» была обязана снять с производства огромные машины.
— Лично я искренне считаю, что эта машина — безобразна, — заявил в неофициальной беседе некий высокопоставленный чиновник, защищая решение суда (некоторыми это решение было воспринято как возмутительное нарушение прав свободного предпринимательства.), — и… и все это не больше, чем показуха. И, как показал нам опыт, она очень — очень неудобна. Держу пари, что обходится такая машина очень дорого.
Гранд, стараясь держаться в тени, продолжал прикладывать все усилия, чтобы выпуск огромных машин не был остановлен.
Глава 12
— Ты должна остаться с нами на обед, Джинджер, — сказала Агнесс. — Мы бы угостили нашу Битси нежным филе, — добавила она важно. — Пожалуйста, Джинджер! Я скажу повару, что ты согласна?
— Но, дорогая, мы не можем, — сказала Джинджер, вспыхнув, словно юная девушка, и с детской гордостью оглядела свое огромных размеров платье. — Что ты сказала насчет своих негров?
— Ты имеешь в виду повара и его помощников? — удивилась Агнесс. — Почему ты так говоришь, Джинджер? Что ты по этому поводу думаешь, Гай?
— Извините, не расслышал, — сказал Гай.
— Ох, Джинджер, кажется, думает, что наши повара могут… могут быть…
— Что они совсем рехнулись со своими скотскими желаниями и надо послать их ко всем чертям, ты это хочешь сказать? — резко спросил Гранд. — Хмм, Джинджер, может, и права. В таких делах, знаешь ли, береженого бог бережет, я это всегда говорил.
