Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
На ее глазах глухонемые султанские слуги задушили Баязида. Даже Сулейман вышел, — не мог смотреть. А она ждала, пока Баязид не посинеет, чтобы никто не смог спасти его. Приказала убить и его маленького сына…
…Страшная весть облетела Стамбул, мощную Порту и всю Европу: Сулейман казнил родного сына и внука. Такого не было во времена жестоких тиранов. «Колдунья, — шептали мусульмане о Насте. — Она совсем свела с ума нашего султана».
А Настя теперь была спокойна: наместником Сулеймана стал Селим. Он укротит крымчаков, он не только не нападает на Украину, но и будет способствовать ее расцвету. Более того, он силами янычар будет оберегать Украину. А она, Настя, закончит свою жизнь в родном краю, среди родных людей, родного языка.
Таковы были ее планы.
Но шло время. Султан не умирал, и Настя решила ускорить задуманное. Тем более, что теперь у нее было очень много верноподданных.
Решилась отравить Сулеймана. Это было не трудно. Сложнее другое: подготовить двор к перевороту, переманить на свою сторону влиятельных шейхов, беев, пашей. Надо подкупить, одарить, обещать.
И вот в мае 1540 года все было готово для переворота. Как будто бы все. Настя ждала Сулеймана в своей спальне. Приготовила бокалы с вином. Приготовила страшный напиток. Отпустила рабов. Ждала. Час, другой, третий. А он появился слишком поздно.
Стоял на пороге и долго смотрел на нее. И она поняла: дело проиграно. Нельзя было доверять шейхам и эфенди. Они турки, они патриоты. Они никогда не пойдут за ней. Ее продали, ее предали.
Только теперь она заметила, как постарел, высох старый Сулейман. Но ей было все равно. Тревожило другое: она не увидит Селима султаном — ее сейчас накажут.
— Все заговорщики уже казнены, — тихо сказал Сулейман. — Требуют, чтобы я казнил и тебя. Но я не могу… Не могу… Я прощаю тебя… Жить без тебя не смогу…
Теперь Настя оставила мечту о возвращении на Украину. И тоска по родному краю начала глодать ее, сгибать к земле.
Наступили дни, когда она отозвала сына из далекого похода. И когда вошел высокий воин, великий визирь Порты, в стальной кольчуге и снял шлем, ужаснулась Настя: как телосложением, всем видом Селим был похож на своего деда, ее родного отца Лисовского.
— Умираю, сынок, — сказала Настя. — Умираю, так и не увидев Украины, тихой рощи у реки. Так и не поклонилась могилам родителей. Не услышала ни кукушки, ни пения. Хотя бы на мгновение все это увидеть и услышать. Хотя бы на мгновение…
У ее ложа — два кареглазых внука и Сулейман. Он стоит на коленях и плачет. За эти дни он стал похож на древнего старца. Все понимали, что не намного султан переживет свою любимую жену Роксолану.
А она вспоминала свою жизнь…
Нет, не зря прожила на свете. Она сделала для Украины, что смогла. Сделала много. Сорок один год пробыла султаншей Турции. Сорок один год самое сильное в мире государство не нападало на Украину, более того — сдерживала и татар. Это спасло казацкую державу от гибели. Знала Настя из уст европейских послов и купцов — расцвела ее родина, увеличилось население, выросли новые города, окрепла Запорожская Сечь. Да, она, Роксолана, сделала больше, чем все гетманы Украины и сильные армии Европы. Она окончательно и навсегда подорвала могущество Порты.
«Могу спокойно умирать. Моя родина, моя Украина будет жить! Жить вечно! Будет жить и бороться!»
Настя посмотрела на стоявших возле нее.
Защемило сердце. Пожить бы еще немного; ей только пятьдесят шесть лет… Пожить бы. Пожить…
Желтые круги плывут перед глазами…
И вдруг так ярко, отчетливо увидела… вот перед ней… родной дом, белый, аисты на риге… пахнет мятой… сияют золотые кресты на церкви… кукует кукушка…
И мать, ее родная мать стоит под грушей. Машет ей, Насте, рукой: иди, иди ко мне, доченька! Иди!.. И все неожиданно сделалось туманным…
— Мама! — изо всех сил крикнула Роксолана. И эхо покатилось по дворцу от крика.
Это было ее последнее слово.
Роксолана и султан. Тайна роковой любви[5]
Николай Лазорский
Князь Михаил Глинский, наконец, собрался в путь. Пошел он летом с небольшим отрядом. Вместе с ним отправился и молодой Ярема Сангушко, который вез письмо от старого сотника Висовского к дочери Настеньке, жившей вот уже четвертое лето в Чернигове при Елецком монастыре вместе со своей старой тетей, сестрой пана Висовского. Небольшой отряд, состоявший приблизительно из сотни казаков во главе с князем Михаилом Глинским, двигался из приворсклянского имения в Киев. Пан Ярема Сангушко вынужден был податься правее на Чернигов. Вельможный магнат знал, зачем туда едет молодой его друг и помощник. Он даже выделил ему из своей сотни двадцать отборных казаков. Уже по дороге в город они узнали от тамошних старшин, что прошел тревожный слух, будто поляки собираются перекрестить казачество и простолюдинов в латинскую веру. Слух тревожил, несмотря на то, что казался полной выдумкой. Возле Киева князь стал прощаться.
— Ну, пан Ярема! Попрощаемся здесь, не будем терять зря времени, — говорил князь, обнимая молодого человека. — Чует мое сердце, встреча в Вавеле не будет доброй.
— Почему? — удивленно посмотрел молодой пан на своего старшину.
Казачье поселение на Дону
— А потому… — неохотно кивнул князь, — что много при новом короле шептунов: и ляхов, и литовцев. Не люблю я ни тех, ни других. И они косо смотрят на нас: все думают, как бы покрепче обуздать. Опасаюсь, как бы не заварили кашу. Однако я не из тех, кто сдается на милость врага без боя… Нет… померяемся еще силами…
— А может и не дойдет до этого? — осторожно спросил Ярема.
Пан Сангушко хорошо знал все дворцовые распри. Да и в пути наслушался плохих вестей, особенно про ляхов, которые замышляли сделать всю Украину польской от края и до края. Как и все, другие православные магнаты, Сангушко всем сердцем был заодно с «православным братством», как здесь величали себя сторонники православной веры «древнего Киевского государства». Он обнял своего старого старшину и молча повернул коня на Чернигов.
— Вдруг в Чернигове что не так — немедля отправляйся с невестой обратно в Санджары, — крикнул вдогонку князь. — Там жди меня и ни в коем случае не гони коня на Краков. Слышишь? В Кракове нам не место, там хуже, чем в Золотой Орде!
С тем и помчался к новому польскому королю. «Как встретит король, — думал он, — калачом, или бичом? Посмотрим…»
Пан Ярема уже вечером был в Чернигове. Собрался было в прославленный Елецкий монастырь, но его коня неожиданно взял под уздцы старый суровый монах и грозно спросил:
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
