Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
Я уже видел, что перед нами сидит человек, очень далекий не просто от всей этой истории с Прибором и похищением Кати, но и вообще от современной жизни. Он действительно был ученым, фанатом науки, наконец-то нашедшим свой рай в этом дурацком превентарии, где он занимался любимым делом в компании таких же, как он, блаженных «гениев». А может, и действительно, гениев безо всяких кавычек, кто знает?
– Хорошо! Борь, разведи костер, хоть тушенку разогреем, жрать охота! Горобко, давайте так: вы сейчас рассказываете мне все, что вы знаете о вашей организации, об этом… превентарии, как вы лично туда попали, чем вы там занимаетесь, и мы вас отпускаем, более того, даже подбросим поближе к воротам! О вашем согласии не спрашиваю – другого выхода у вас просто нет, вы разумный человек и понимаете это, да?
– Кто вы такие? – после минутного раздумья спросил химик, исподлобья разглядывая меня.
– Люди мы! – отозвался вернувшийся с охапкой хвороста для костра Борис: – Простые человеки! Друзья! У него жену похитили, следы вывели на ваше логовище, так что давай, дядя, колись, что у вас и как!
– Хорошо! – кивнул Горобко: – Я расскажу… Я – химик, кандидат наук, до восемьдесят девятого работал в лаборатории органической химии, при Академии Сельскохозяйственных наук СССР, мы делали препараты, так сказать, на стыке наук, способные влиять на механизм размножения различных насекомых-вредителей. Ну, тут начались новые экономические времена, нас перестали финансировать, а потом и вообще сократили, как убыточных – денег мы не приносили! В результате я и полтора десятка моих коллег оказались на улице… Многие уехали за границу – им происхождение позволяло, у них ТАМ – историческая родина, вы понимаете, о чем я говорю… Знаете, я тогда первый раз в жизни пожалел, что не еврей! Первый, но… в общем, и последний…
– Не отвлекайтесь! – прислушивающийся к рассказу Горобко Борис «столкнул» химика с антисемитской темы.
– Да, да, конечно! Это к делу не относится… Ну, так вот. После сокращения я год промытарился, подрабатывая халтурами, репетиторством, даже в школе преподавал. И как-то раз, случайно, встретил я своего старинного, еще институтского знакомого, и он предложил познакомить меня с одним человеком, который печется о российской науке!
– С этого места, пожалуйста, поподробнее! – вполголоса сказал я, наблюдая, как Борис вскрывает консервные банки с тушенкой и пристраивает их сбоку небольшого, потрескивающего костерка.
Пламя взметнулось вверх и осветило лица сидящих вокруг огня. Я перевел взгляд на Горобко, и только тут до конца разглядел этого человека – усталого, напуганного, умного, но какого-то… Я порылся в памяти, но так и не смог подобрать нужного слова. Ближе всего было – безвольного, покорного…
– Мы встретились в каком-то полуподвальном помещении, – продолжил свой рассказ химик: – Человек представился мне, как Учитель…
– Учитель? – переспросил Борис.
– Да! – кивнул Горобко: – Просто – Учитель! Без имени, без фамилии. Так вот, это Учитель сказал, что он представляет одну неправительственную, благотворительную организацию, или, если мне угодно, фонд, который главной задачей своей деятельности видит спасение, сохранение и развитие отечественной, российской науки! И для этого они создают по России сеть частных научно-исследовательских институтов, или, как он их назвал, превентариев, от английского «превентор» – «предотвращатель», Учитель имел в виду, что мы будем предотвращать полное отупение нации, полный распад и крах науки в нашей стране…
Поначалу, конечно, было трудно, это же был девяносто второй год! Мы сами делали ремонт в корпусах, сами монтировали оборудование… Многие не выдержали трудностей, ушли, уехали, бежали. Я к тому времени уже лет десять, как развелся со своей второй женой – характер у меня, знаете, не очень… Да и она… Так что жизнь моя ни кому, кроме меня самого, была особо не нужна. Ну, в общем, в девяносто третьем мы потихоньку начали разрабатывать темы, нащупывать идеи… И вы знаете, какое это, оказывается, счастье – работать самостоятельно, без оглядки на начальство, без госзаказа, без спущенных сверху тем, не думая о том, укладываются ли твои исследования в бюджет лаборатории на текущий квартал! Я как заново родился! Мы…
– На какие средства существует ваш превентарий? – перебил воодушевившегося было Горобко я.
– Ну, я же вам сказал – тот самый фонд по поддержке… И потом – мы же тоже кое-что зарабатываем. И немало, замечу! Нам всем идет зарплата, у меня за шесть лет скопилось довольно приличное количество денег, только тратить их не на что – у нас и так все есть…
– А каким образом вы зарабатываете? – поинтересовался любопытный Борис, помешивая оструганной палочкой дымящуюся тушенку в банках.
– Мы производим научные открытия, создаем новые технологии, синтезируем вещества… И реализуем их, в соответствии с новыми законами! Чаще всего тем людям или организациям, которые могут оценить нашу работу. Много сотрудничаем с заграницей…
– Ну-у! Теперь-то все ясно! – усмехнулся Борис: – Российскую науку спасаете – свои мозги за границу продаете! Лихо!
Горобко обескуражено посмотрел на Бориса, потом перевел свой взгляд на меня:
– Мы не продаем мозги… Мы производим продукт… Сами, без помощи государства! В конце концов, сейчас такое время, иначе не выжить! Вы меня понимаете?
– Понимаю… – кивнул головой я: – Понимаю и… не осуждаю, если для вас это важно. Ладно, все ясно. Еще несколько вопросов и все, вы свободны! Сколько всего превентариев в России?
Химик задумался:
– Мне кажется, десяток. Да, не больше! Четыре – здесь, в Подмосковье, один – под Ленинградом, ох, пардон, под Санкт-Петербургом. В Сибири есть, при Новосибирском Академгородке, и в Иркутске… Еще… Кажется, есть еще на Урале два или три, но это не точно!
– В каждом превентарии занимаются каким-то одним направлением науки?
– Да! У нас, как вы поняли, в основном – химики, в ленинградском – компьютерщики, чипы создают, микросхемы разные. У них был крупный скандал – тамошний начальник превысил полномочия, сделал из своего превентария чуть ли не закрытую зону, Гулаг какой-то, и у него сбежали несколько ученых, дошло даже до самоубийства! Ну, мерзавца наказали, все вернулось на круги своя…
– А вы все там… в превентариях… добровольцы? – спросил я, что-то припоминая.
– Конечно! – Горобко принял на рукав из рук Бориса банку с разогретой тушенкой, кивнул: – Благодарю вас…
– И последний вопрос! – решительно сказал я, вставая: – Где я могу найти Учителя?
– В главном офисе, конечно же… В Москве! – химик, уже успевший насорить в бороду тушенкой, искренне удивился: – Перекресток Олимпийского проспекта и Садового, новое, высокое такое здание! Вы – москвич? Ну, тогда вы его тысячу раз видели – оно все с фронтона как бы стеклянное, а наверху – черный зеркальный шар! Это и есть главный офис! Учитель и все руководство фонда сидит там!
Я аж застонал от собственного неведения – я проезжал мимо этого стеклянного «зубила» с шаром наверху действительно, едва ли не тысячу раз, но откуда мне было знать, что там расположен таинственный Центр?
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
