— Тогда придется уменьшать финансирование в других областях, — заметил министр финансов.
— Что ж, значит надо провести анализ всех наших расходов и изыскать средства, — заметил Черчилль.
— Признаться, мне кажется, что без помощи американцев нам не обойтись, — заметил Иден.
— Нет. Попробуем справиться сами. Разве вы не заметили, что в показаниях команды судна прямо говорится, что Британия станет младшим партнером САСШ. Необходимо избежать этого любым путем. Не думаю, что мы, несмотря на переживаемые трудности, должны становится их вассалами, — сказал Черчилль.
— Значит сейчас самым важным для нас становится успех немецких заговорщиков, — подвел итоги Иден.
— Да. И наших ученых, работающих над проектом «Тьюб алой». Иначе у свободного мира не останется никаких шансов, — добавил Черчилль.
Москва. Зал заседаний ГКО
Очередное заседание ГКО началось с неожиданного заявления Маленкова. Признав, что многочисленные катастрофические последствия Катаклизма, стихийные бедствия в различных районах Союза, возможные перебои в снабжении продовольствием, проблемы внешней политики, требуют постоянного его внимания как Председателя Совета Министров СССР, в результате чего заседания ГКО чаще всего проходят под управлением Берии, он предложил назначить последнего председателем ГКО. А сам Маленков стал бы его заместителем. Таким образом, они взаимно дополняли бы друг друга, при этом получив возможность более глубоко заниматься неотложными делами в сфере своей компетенции. На возражения Булганина и Хрущева, что ГКО именно и задумывался как единственный центральный орган управления, Маленков заметил, что это было справедливо в условиях Великой Отечественной, когда страной управлял тов. Сталин. В нынешних же условиях необходимо именно сосредоточение усилий каждого управляющего органа в своей области, при координации усилий с помощью ГКО. После длительных и бурных обсуждений предложение Маленкова было принято при двух против и одном воздержавшемся.
Затем Берия довел полученные из Англии сведения об утечке информации по атомному оружию. Из нескольких ушедших из портов СССР иностранных судов дошли до портов назначения один английский и несколько американских.
— Так что меры по засекречиванию наличия спецбоеприпасов потеряли смысл, — заметил Берия.
— В таком случае возможно их применение? — спросил Булганин: — Напоминаю, что я предлагал такой вариант с самого начала. Противники уверяли, что нельзя выдавать наличие этого оружия у нас. И что? В результате утечка все равно произошла, а мы понесли потери, которых могли избежать.
— Полностью поддерживаю тов. Булганина. Если бы мы вовремя применили спецзаряды, я полагаю сейчас мы бы уже принимали капитуляцию Германии, — добавил Хрущев.
— Не уверен, что Германия сразу бы капитулировала. А вот озлобление населения, международный резонанс, и будущие проблемы в отношениях с Германией мы бы получили точно. Поэтому я против применения спецзарядов без крайней необходимости, — заявил Микоян.
— Ну, про международный отзыв могу сказать сразу— применим мы бомбу, или нет, но мы все равно окажемся виноваты. Применим — из-за того, что применили, не применим — потому что собирались применить. Поэтому это возражение считаю неправомерным, — сказал Булганин.
— А я считаю неправильным вновь поднимать уже решенный вопрос, — сказал Берия. — Поэтому предлагаю перейти к вопросам по операциям Кольцо, Лес и Степь.
Доклад Василевского по планам операций и их обсуждение затянулись надолго. Закончилось заседание поздно ночью, хотя после смерти Сталина старая традиция ночной работы уже отмирала.
Едва заседание закончилось, Булганин и Хрущев сели в одну машину и уехали на квартиру Хрущева. Вслед за ними на своей машине поехал и Молотов.
Согласно полученному генералом Кобуловым донесению, все трое пробыли на квартире Хрущева почти до 4 часов утра. Кобулов передал эти сведения Берии, но тот быстро, без всякого интереса, просмотрев бумагу, предложил заняться более важными военными вопросами.
Нью-Йорк
Художник и корреспондент нескольких нью-йоркских газет Руди Абель (он же лейтенант советского НКВД Рудольф Абель) с терпением присущим художникам и рыбакам, ждал восстановления связи с Центром.
Автор уже видит, как читатель в этом месте предвкушает погони и перестрелки, слежку и рестораны, красивых агентесс и коварных контрразведчиков. И напрасно. В реале работа разведчика сильно отличается от описанного Флемингом. Фактически это нудное и кропотливое вживание в абсолютно чуждую тебе среду, с поиском выхода на значимые источники информации, поиском и анализом мельчайших фактов из СМИ и наблюдаемой действительности. К тому же, вместо красивой жизни — непрерывный стресс из-за возможности разоблачения и ареста.
Но Абель связи все же дождался. Правда самым неожиданным образом. Однажды вечером в дверь его квартиры постучал незнакомый крепкий брюнет. После обмена чрезвычайными паролями, он сообщил о последних новостях, о которых газеты писали туманно и непонятно. Самым большим потрясением для Абеля стал даже не перенос его страны, а то, что он оказывается и в 1953 году был в САСШ. Он то рассчитывал, что вернется домой намного раньше. Но это были эмоции, а впереди предстояла, как выяснилось, довольно опасная и напряженная работа. Используя свои связи в журналистских кругах, он должен был проследить за несколькими физиками, подробно разузнать о месте их работы, привычках и повседневном распорядке. Для успешного выполнения работы ему подчинили еще двух человек.
Так вот, под предлогом написания статьи для газеты «Нью-Йорк Геральд», он поехал в Нью-Йорк, а затем в Калифорнию, в Беркли. Оказалось, что найти нужных людей проще, чем он думал. У прикомандированных оказался список с адресами работы, а в некоторых случаях и проживания на практически всех разыскиваемых.
Все прошло быстро и скоро он читал в газете о таинственных происшествиях с физиками Хансом Бете и фон Нойманом, а так же внезапном отъезде в Швецию Роберта Оппенгеймера с супругой. Чуть позже в газетах промелькнуло известие об ученом Понтекорво, уехавшем в СССР.
Единственным трудным вопросом оказалось налаживание контактов с полковником Гровсом. Отсутствие общих знакомых затрудняло подход к нему и Абель вынужден был запросить у центра помощи. Тогда резидент в США Максим перенацелил его на другой участок — следить за сенатором Труменом. Абель был в полном недоумении. Этот недавно появившийся в Вашингтоне сенатор был настолько незначительной фигурой, не имевшей практически никакого веса… По сведениям полученным автором, некоторые даже сравнивают тогдашнего Трумена с современным скандально известным российским политиком Жириновским.
Но приказ был и его требовалось выполнить — найти на Трумена компрометирующие материалы, способные прервать его карьеру, или поставить его в полную зависимость от советской разведки. После длительных поисков Абелю удалось найти незначительные, не подтвержденные документами и свидетелями, данные о связях Трумена с итальянской мафией, от которой он получил деньги на выборы. Параллельно Абель нашел множество сведений об антисоветских взглядах и высказываниях Трумена. Передав эти сведения резиденту, Абель вернулся назад в Нью-Йорк. Через несколько дней ему пришлось писать некролог на безвременно ушедшего из жизни сенатора, попавшего под машину. Поговаривали, что и водитель, и сенатор были изрядно навеселе, хотя официально сообщалось о несчастном случае.
