— Я в вашем распоряжении, — ответил я.
— Вас проводят в вашу комнату. — Он сделал знак ближайшему охраннику.
Я собрался уйти.
— Кстати, Несущий Смерть, — остановил меня Кернус.
Я снова повернулся к нему.
— Мне известно, что в таверне Спиндиуса вы убили четырех воинов из дома Портуса. Вы заслужили четыре золотые монеты.
Я коротко кивнул.
— Кроме того, — продолжал Кернус, — мне известно, что вы подобрали на улице одну из моих девушек.
Я невольно напрягся, рука сама легла на рукоять меча.
— Какой, кстати, у неё номер? — обернулся он к стоящему рядом Капрусу.
— Плюс четыре плюс три, — ответил писец-книжник.
Я предвидел какое-либо упоминание о Велле, потому что маловероятно, чтобы Кернус не был осведомлен о моем с ней контакте. Поскольку в день нашей встречи она вернулась в дом Кернуса довольно поздно, я дал ей подробные инструкции по поводу того, как ей следует себя вести, подчеркнув, что ей необходимо совершенно недвусмысленно дать понять, что она жалеет и даже испытывает полное отчаяние от того, что с ней якобы произошло. В связи с этим я вовсе не был удивлен, когда книжник на память назвал Кернусу её номер. Хотя не менее вероятно, что он мог знать его довольно хорошо, поскольку Велле в основном предназначалась роль посыльной и Капрус, редко покидающий дом Кернуса, не мог не обращаться к ней с различными поручениями. Я испытывал огромное желание работать с Веллой в этом доме рука об руку, поэтому и решил сделать ставку на весьма своеобразно понимаемое рабовладельцами чувство юмора, вовсе не столь уж редкое в их среде.
— Вы возражаете? — поинтересовался я.
Кернус рассмеялся.
— Вовсе нет, — ответил он. — Но наши медики установили, что она не тянет больше, чем на рабыню красного шелка.
— Я бы очень удивился, если бы вы позволили разгуливать по улицам рабыне белого шелка, — заметил я.
Он усмехнулся.
— Конечно, нет, — согласился он. — Риск слишком велик. Иногда в целых десять золотых. — Он откинулся на спинку кресла. — Номер плюс четыре плюс три, — сказал он.
— Девчонку сюда! — крикнул книжник.
Вскоре из бокового входа в зал втолкнули Элизабет Кардуэл, Веллу. Она была одета так же, как тогда, когда я увидел её впервые у городских ворот: босая, с распущенными черными волосами, в желтой короткой тунике и желтом ошейнике. Она быстро подбежала к каменному постаменту, на котором в высоком резном кресле восседал Кернус, и упала перед ним на колени, склонившись в традиционной позе рабынь для удовольствия и низко опустив голову. Я был удивлен тому, с каким мастерством она это сделала — пробежала короткими, быстрыми шагами, на прямых ногах, почти не сгибая колен и едва отрывая ступни от пола, слегка склонив при этом голову набок и изящно разведя в стороны приподнятые и обращенные вперед ладони, — поскольку этот выход, скорее напоминающий танцевальное движение, от многих рабынь требовал длительного и упорного обучения.
Кроме того, я знаю, насколько Элизабет все это ненавидела. Я вспомнил её на Тарианских равнинах, в землях кочевников. Там было мало женщин, равных ей по выносливости и запасу жизненной энергии, способных часами без устали бежать, держась за стремя скачущего в седле воина. Какими же оскорбительными теперь должны казаться ей представления её нынешнего хозяина об изяществе рабыни.
— Подними голову, — приказал ей Кернус.
Она послушно повиновалась, и по её испугу я догадался, что она впервые за все это время смотрит в лицо хозяину дома.
— Сколько времени ты уже у нас? — спросил Кернус.
— Девять дней, хозяин, — ответила она.
— Тебе здесь нравится?
— О да, хозяин, — сказала она.
— Ты знаешь, какое наказание тебя ждет за ложь? — спросил Кернус.
Элизабет вздрогнула. Она сложила ладони перед грудью и низко, к самому полу, наклонила голову, ожидая удара кнутом. Один из охранников посмотрел на Кернуса, взглядом спрашивая, что делать — бичевать или приковывать?
Кернус отрицательно махнул рукой.
— Подними голову, маленькая рабыня, — сказал он.
Элизабет поспешно взглянула ему в лицо.
— Сними одежду, — приказал Кернус.
Не говоря ни слова, Элизабет встала и сбросила с левого плеча удерживающую тунику петлю.
— Ты очень хорошенькая, маленькая рабыня, — заметил Кернус.
— Благодарю вас, хозяин, — произнесла девушка.
— Как твое имя? — спросил он.
— Номер плюс четыре плюс три, — ответила она.
— Нет, — сказал Кернус, — каким именем ты хочешь, чтобы тебя называли?
— Веллой, — ответила она, — если это приятно хозяину.
— Хорошее имя, — кивнул Кернус.
Она покорно уронила голову.
— Я вижу у тебя клеймо четырех рогов боска, — заметил Кернус.
— Да, — ответила она.
— Это клеймо кассаров, не так ли?
— Нет, хозяин, тачаков.
— А где же кольцо? — удивился Кернус.
Тачакские женщины, свободные и рабыни, носят в носу тонкое золотое кольцо, маленькое и изящное, чем-то напоминающее обручальные кольца землян. Тяжеловесные боски, эти неизменные спутники народов фургонов — как кассаров, так и тачаков, — тоже носят в носу такие кольца, но значительно крупнее.
— Мой последний хозяин Кларк из дома Кларка в Тентисе снял его, — ответила девушка.
— Глупец, — недовольно бросил Кернус. — Такое замечательное кольцо. Это только лишний раз доказывает, что представления этих варваров о красоте и удовольствиях настолько дики, что не поддаются пониманию жителей цивилизованных городов.
Элизабет не ответила.
— Как-то у меня была тачакская девчонка, — продолжал Кернус. — Настоящая дикарка, но я был с ней добр, пока она не попыталась меня убить. Тогда я задушил её вот этой самой цепью. — И он показал на цепь с медальоном у себя на шее.
— Я не настоящая тачакская женщина, — заметила Элизабет. — Я простая девушка с островов к северу от Коса. Я была захвачена пиратами из Порт-Кара и продана погонщику тарнов. Потом меня отвезли и снова продали в Тарии, а затем обменяли на двадцать босков тачакам, где мне надели кольцо и поставили клеймо.
— А как ты оказалась в Тентисе? — поинтересовался Кернус.
— На фургоны тачаков напали кассары, — ответила Элизабет. — Они увезли меня с собой и продали тарианам. — Она на минуту замолчала, словно охваченная тяжелыми воспоминаниями. — Позже меня продали далеко к северу от Тарии, а через год в фургоне для рабов я оказалась на осенней ярмарке под Сардаром, где меня продали дому Кларка, откуда мне вместе со многими другими посчастливилось быть выкупленной домом Кернуса из славного города Ар.
