Ксения повернула голову, вслушиваясь. Тихо объяснила:
– Сейчас «выключит» телевизор и ляжет спать.
«Новости закончились,»– подумал я. Интересно, что он там видит, глядя в пустой экран? Яркие цветные сны наяву – может это и лучше, чем знать правду?
Нет. Я ещё не спятил.
Поднялся с табурета:
– Нам тоже пора… Ложись, Ксения. Завтра – трудный день. И трудная ночь…
– Ты хочешь уйти будущей ночью?
– Ага. Соберёмся. Обдумаем всё. С Инютиным поговорим. Днём он лучше соображает.
Я шагнул к занавеске, отдёрнул её. И будто споткнулся.
Передо мною стоял «серьёзный и рассудительный» сумасшедший. А в руках у него был автомат.
– Ксюша, – тихо позвал я. Мысленно выругался.
– Что такое? – удивилась она.
– Ничего такого. Пустяки. Ма-аленькая проблемка…
Зрачки Инютина были устремлены куда-то в пространство. Меня он словно не замечал. Я осторожно потянулся к его автомату…
Не успел.
Инютин отступил на шаг. И вполне уверенным движением передёрнул затвор.
Fuck!
Ксения прошлёпала босыми ногами и высунулась из-за моей спины:
– Эй, вы чего…?
Инютин повернул голову. Уставился на нас долгим взглядом.
– Дядя Андрей! – Ксения оттолкнула меня и решительно двинулась к психу.
– Бельчонок… Они придут. Скоро.
Он глянул куда-то в потолок. Я воспользовался моментом и мёртвой хваткой вцепился в оружие:
– Извините…
Минуту мы боролись. Единственное, что удалось – направить ствол вбок. То ли я слабый, то ли Инютин натренировался, заготавливая дрова.
– Отдай оружие, псих!
– Вы не понимаете! – прохрипел Инютин, – Они уже здесь!
– Идиот… – буркнул я, – Никого здесь нет!
– Вот! Слышите?
Протяжный скрип дерева.
Я облизал губы.
Чепуха… Просто ветер.
Задребезжало стекло. Мелко-мелко завибрировало… И будто холодом повеяло по спине.
Сегодня сильный ветер.
Я отпустил автомат. Чувствуя гулкие удары сердца, потянулся к керосинке…
Стоп.
Тьма не укроет.
– Ксения, одевайся, – прошептал я.
Она изумлённо на меня вытаращилась. Наверное, подумала, что теперь в комнате два психа.
– Одевайся! – глухо повторил я, – Немедленно!
Глава 8
Хуже нет кого-то уговаривать. Особенно, если у тебя самого в голове – хаос отрывочных мыслей.
К счастью, девочка оказалась понятливой.
Через секунду, она уже натягивала штаны.
А я… я обнаружил, что до сих пор стою в домашних тапочках.
Проклятье!
Завертел головой. И выдавил:
– Ксения…
Она сообразила:
– Там, под кроватью!
Пока девочка натягивала куртку, я извлёк кроссовки и торопливо обулся. Джинсы остались висеть где-то на улице. Переодеваться уже некогда…
Что она делает?!
Дрожащими руками заталкивает в рюкзак сухари, консервы и какие-то шмотки.
Я тронул её плечо:
– Где оружие?
Кроме «калашникова» у нас ещё должны быть трофеи.
Ксения полезла под свой матрац и вручила мне один из пистолетов. Два других – рассовала по карманам куртки.
Опять занялась сбором барахла.
– Некогда, Ксения!
– Что, им оставлять?!
Терпение у меня лопнуло. Я схватил её за шкирку и потащил на улицу. Инютин, не выпуская автомат, заковылял следом.
Огонёк керосинки остался позади. Мы бежали сквозь тьму безлунной ночи.
Пока глаза не привыкли, спотыкались.
Один раз, я едва не навернулся о поваленный ствол. А Ксения ударилась коленом и зашипела от боли.
– Слушай, – пробормотала она на ходу, – А может мы зря?… Может нет никого?
Ветер шумел в кронах сосен. Хрустели ветки у нас под ногами. Больше никаких звуков.
Я сбавил темп.
И правда… Вдруг мы бежим от собственных страхов?
Чуть перевели дух.
Я оглянулся.
За нами пыхтит нескладная фигура. Отставший Инютин.
– Подождём, – шепнула Ксения.
– Да.
Мы остановились. Ксения достала платочек и утёрла лоб. Битком набитый рюкзак она так и не бросила. Я всмотрелся во тьму. Огонька керосинки уже не различить.
– Они там, – выдохнул Инютин, когда поравнялся с нами.
– Угу, – пробурчал я.
Мы – сборище идиотов. А главный идиот – я.
Хотел поделиться этим открытием с Ксенией… И замер, вслушиваясь.
Едва уловимый свист прорезался через гул ветра. В следующий миг, поверх звёздного неба вырос тёмный, обтекаемый силуэт.
– Что там? – удивилась девочка. Я зажал её рот ладонью.
«Шептуны» – последняя модификация «еврокоптера», – услужливо подсказала память. Они летают тихо, почти беззвучно. А слышат и видят в темноте – не хуже настоящих сов. Уж я-то знаю.
Только не знаю откуда…
– Тс-с, – прошипел я.
Но Ксения уже увидела. А Инютин застыл, как изваяние.
До вертолёта метров сто. Может и не заметят?
Три наши фигурки едва различимы сквозь кроны деревьев…
Я жил этой надеждой целых пять секунд.
Потом Инютин вскинул автомат. И дал длинную очередь в сторону «еврокоптера».
В бешеном танце мелькают звёзды.
Холодный воздух становится горячим.
Сердце рвётся из груди. Будто молотком стучит в висках…
Рядом отрывистое дыхание Ксении. Рюкзак я у неё забрал. И лишних десять килограммов болтаются у меня за спиной.
Мы не оглядываемся.
Выстрелы уже стихли. Патроны у Инютина кончились? Или…
Почва уходит из под ног. Мы скатываемся на дно небольшого овражка.
– Ты в порядке? – выдыхаю я.
– Ага, – шепчет девочка.
Я осматриваюсь. Нет, здесь не отсидишься. Редкий кустарник – плохое укрытие.
Вскакиваю. Лезу вверх по склону. Ксения не отстаёт.
Мчимся, не разбирая дороги.
