— Вы… хотите сказать, что все еще работаете на русских? — пролепетала она.
— Я хочу сказать, что я — не дезертир, — ответил Барков.
Он не только уклонился от прямого ответа на заданный вопрос — его слова можно было истолковать как угодно.
— А почему? — спросил Штефан. — Я имею в виду, зачем вам это нужно? Российское правительство официально от вас отмежевалось. Вас с позором уволили из Советской армии. Вас и ваших людей считают военными преступниками.
— За мою голову даже установили награду, — невозмутимо заявил Барков. — Конечно же, неофициально, но при этом не в такой степени неофициально, чтобы не могла просочиться информация о том, кто именно пообещал эту награду.
— Но… почему? — озадаченно спросил Штефан.
Барков впился в него взглядом. Тут в разговор вмешался Висслер, он говорил так тихо, что едва можно было разобрать слова.
— Потому что всегда есть проблемы, которые невозможно уладить официальным путем, ведь так? И есть люди, занимающиеся делами, о которые большие начальники просто не хотят марать руки.
— В это… трудно поверить, — нерешительно сказал Ребекка.
Барков пристально посмотрел на нее:
— У вас, на Западе, тоже есть такие люди.
— Возможно, — согласилась Ребекка. — Но их немного. Несколько фанатиков, достаточно чокнутых для того, чтобы пожертвовать собой ради каких-то нелепых идей, но…
— Бекки! — резко прервал ее Штефан.
— Вы ошибаетесь, моя милая, — Барков открыл замочек папки и засунул в нее руку, растопырив пальцы. — Я могу подтвердить все свои слова. Все, что для этого нужно, находится здесь, в этой папке. Кроме того, вы ошибаетесь еще кое в чем. У ваших больших друзей, американцев, тоже есть подразделения, аналогичные моему. И в них тоже есть люди, готовые пожертвовать собой во имя того, во что они верят.
— Я вовсе не хотела вас обидеть, — сказала Ребекка, — но…
— А вы меня и не обидели, — перебил ее Барков. — Такие подразделения существуют — могу поклясться, что это так. Я сталкивался не с одним из них.
— Тем не менее, — возразила Ребекка, — эти люди не настолько чокнутые, чтобы заявлять, что они — дезертиры. Они оказались бы тогда вне закона, причем в любой части мира.
— Да, — произнес Барков по-русски.
Это было первое русское слово, произнесенное им в ходе разговора, и Штефан с легким удивлением заметил, что голос Баркова при этом — пусть даже он произнес лишь одно короткое слово — звучал совершенно иначе. Когда Барков снова начал говорить по-немецки — это показалось даже немного забавным.
— Любой американский почтальон может выстрелить мне в спину, причем у него будут для этого основания. Впрочем, риск не так уж велик, как вы, вероятно, думаете. Я вполне могу выживать и в таких условиях.
— Итак, вы заявляете, что все происходило с ведома вашего правительства? — Ребекка, похоже, была потрясена. — Взрывы бомб на Тузле, массовое убийство жителей тех двух деревень, а еще…
— Я говорил не о своем правительстве, — перебил ее Барков. — Я говорил, что не являюсь дезертиром и что действовал по заданию официальных органов. А это не одно и то же. Мир сильно изменился, моя милая. Прежние враги вдруг стали союзниками, и для обеих сторон иногда выгодно иметь кого-то, кто выполнит грязную работу.
Ребекка изумленно уставилась на Баркова.
— Это просто невероятно! — воскликнула она.
— А я и не рассчитывал, что вы мне сразу поверите, — сказал Барков. — Именно по этой причине я…
Дверь в комнату распахнулась, и появился еще один военный в белой маскировочной форме. Он быстро обошел стол, наклонился к Баркову и что-то прошептал ему на ухо. Майор выслушал молча, с невозмутимым лицом. Затем он кивнул и сделал легкое движение рукой. Военный тут же отступил назад, к забитым досками окнам. В отличие от Баркова и человека, стоявшего у двери, он был вооружен: у него на плече висел короткоствольный автомат, на который он — явно не случайно — тут же положил руки. Очевидно, произошло что-то непредвиденное. И это что-то не сулило ничего хорошего.
— Что-то… случилось? — неуверенно спросил Штефан.
Барков посмотрел на него так, что от этого взгляда оживший ледяной гигант из скандинавской мифологии тут же снова превратился бы в глыбу льда.
— Да, — сказал Барков. — Кое-что и в самом деле случилось.
Он шумно отодвинулся вместе со стулом от стола, медленно засунул руку во внутренний карман своей форменной куртки и так же медленно вытащил оттуда шестизарядный револьвер. Затем он направил ствол револьвера прямехонько Штефану в лоб.
— Что… — Штефан поперхнулся.
— У кого из вас? — спросил Барков.
— Что? — переспросил Штефан. — О чем вы говорите? Вы что, с ума сошли?
— Радиопередатчик, — пояснил Барков. Он описал пистолетом дугу и направил его ствол на Бекки. — Или что-то в этом роде.
Теперь пистолет был направлен на Висслера.
— Вы точно с ума сошли! — пролепетал Штефан. — Никто из нас не приносил никакого передатчика!
— Вы меня разочаровываете, — сказал Барков. Он взвел курок пистолета и снова направил его на Штефана. — Запад — не единственная часть мира, где изобрели велосипед и используют электронные устройства. Меня уже давно не было бы в живых, если бы я не умел себя защищать.
— Ваша детекторная аппаратура ошиблась, — предположил Висслер. Его голос дрожал, а лицо было очень бледным. — Мы не приносили никакого передатчика. Зачем бы мы стали это делать? Мы ведь не самоубийцы.
Барков помолчал секунду-другую.
— Похоже на слова благоразумного человека, — наконец произнес он. — Проблема лишь в том, что я вам не верю. Один из вас — обманщик, а я очень не люблю, когда меня обманывают. Я мог бы сейчас приказать раздеть вас прямо у меня на глазах и обыскать. Так мы смогли бы узнать правду, верно? — Он сделал театральную паузу, пристально всматриваясь в каждого из троих. На Ребекке его взгляд задержался явно дольше, чем на Штефане или Висслере. — Но я предпочитаю решить этот вопрос несколько иначе: я просто пристрелю вас — одного за другим. Возможно, все вы меня обманывали, и тогда пеняйте на себя. Но может быть, меня обманывал только один из вас. Тогда у него все еще есть шанс спасти остальных.
Он поднял пистолет, поводил им влево-вправо и в конце концов прицелился Висслеру в лоб:
— Ну?
— Остановитесь! — вскрикнула Ребекка.
Штефан в ужасе повернулся, сидя на стуле, в ее сторону, заметив при этом, что стоявший позади Ребекки военный направил на него свой автомат.
Даже Барков на секунду растерялся. Он уставился на Ребекку, все еще целясь в Висслера:
— Вы?
— Но… но это совсем не то, о чем вы подумали, — нервно сказала Ребекка. — Это не передатчик. Вот.
