Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
— Тебе нравится целоваться? — спросила она.
Он кивнул. Трейси погладила его щеку, рука заскользила ниже, по груди — слишком быстро, ему хотелось помедленней. Сказать ей, и она сделает все как надо, но Мидлштейн совсем потерял над собой контроль, онемел. Рука опустилась к промежности, пошарила там — да вот же он, как ты не замечаешь? — и наконец отыскала, что нужно. Трейси приласкала его через ткань, быстро расстегнула на брюках пуговицу, молнию и вытащила из семейных трусов его член. Погладила, потянулась к бутылочке и несколько раз надавила на дозатор. Мидлштейн увидел, что это антицеллюлитный крем. Трейси намазала им его пенис.
— Нравится? — спросила она, озорно, по-девичьи глядя ему в глаза. — Ну конечно, нравится.
Не дожидаясь ответа, она сжала член. Послушай, чего ты от нее хочешь? Вторник, время — пол-одиннадцатого, давай уж, поехали, старина. Очень скоро он кончил.
* * *
Домой Мидлштейн летел как на крыльях. Дороги свободны? Отлично! Он был в восторге уже потому, что сегодня ночью уснет как убитый. А сейчас внутри у него все пело. Словно на десять лет помолодел. Боже, как она хороша! Вряд ли он позвонит ей снова — целую сотню баксов за то, что мог бы сделать и сам? — и все же не мешает сохранить листок с ее номером на всякий пожарный случай. Трейси чистенькая, с ней спокойно. Правда, действовал на нервы тот факт, что для этого придется спонсировать, пусть даже по мелочи, женщину с квартирой больше, чем у него.
И все же это было роскошно — снова ощутить нежное прикосновение женщины. Затаив дыхание, отдаться ее ласкам, испытать маленькую смерть — и возрождение. И пусть о близости двух любящих людей тут не шло и речи, Мидлштейн был глубоко тронут. Он решил изменить критерии поиска.
Ричард сел за свой чистый письменный стол, включил компьютер и открыл закладку еврейского сайта знакомств. Сорокалетние слишком молоды. Он давно это знал, а теперь понял окончательно. Занимаясь любовью, он хотел раздеваться догола, но так, чтобы они с партнершей чувствовали себя на равных. Надо искать женщин от пятидесяти до шестидесяти лет.
И тут ему выдали две сотни новых анкет, целый мир открылся только потому, что он решил встречаться с теми, кто больше подходит ему по возрасту. Ричард прочитал штук десять объявлений и наконец наткнулся на фотографию кудрявой черноволосой толстушки, которая улыбалась и выглядела намного моложе шестидесяти. Она показалась ему невероятно знакомой, и Мидлштейна сразу же потянуло к ней просто потому, что он стосковался по близким. Он открыл ее страничку и вдруг понял, что глазеет на фото своей жены Эди, только десятилетней давности, сделанное, когда они еще не разлюбили друг друга и не отдалились так, будто живут на разных полюсах.
Он помнил эту фотографию: ее сделали в Италии. Первый отпуск вдвоем: Робин уехала в колледж. Им тогда было по пятьдесят. Последние двадцать пять лет они растили детей, и теперь в браке наступил второй этап. Мидлштейн читал о нем в журналах, слышал от друзей и предвкушал это время.
На деле же вышло, что они стали ссориться по любому поводу. Точнее, ссорилась Эди, она издевалась над каждым его предложением. Что он знает о Риме? Это она учила в колледже итальянский и после окончания две недели жила в Италии. Это она раньше владела языком почти в совершенстве и, конечно же, через день-другой снова с легкостью на нем заговорит. Зачем ехать на экскурсию, когда они могут сами погулять? Почему гостиница рядом с Ватиканом? Оттуда слишком долго добираться. И почему, наконец, он не надел ботинки поудобнее? (Они гуляли по Ватикану. Прошли всего милю, но в то время колени уже начали побаливать, и Ричард совсем измучился. Стоило пикнуть, Эди как с цепи сорвалась. Когда они добрались до Сикстинской капеллы, она практически визжала, только шиканье охранников смогло ее успокоить и то — не с первого раза.) Почему он до сих пор не отошел после перелета? Почему не хотел сесть в автобус, если ноги болят? Почему заказывает на ужин одно и то же? Почему не пробует нового? И почему не радуется? Наверное, эта поездка и убила их брак. Или стала началом конца. — Теперь отследить момент было трудно. «А может, подумал Мидлштейн, — у меня реакция замедлена лет на десять? Это сейчас мне кажется, что причин для расставания было множество, а на самом деле — лишь та ссора?»
Когда они дошли до фонтана Треви, Ричард хромал. Бедра, лодыжки, спина — все гудело. Эди уже выпила пять эспрессо, съела два мороженых, и он опасался, что она теперь никогда не уснет. Милая американская девочка чуть старше Робин, такая же туристка, предложила снять их у фонтана, даже не подозревая, что за ад творится у нее на глазах. В результате на фото получились два человека, стоящих поодаль. Ричард знал, что там не улыбается — на своей, отрезанной, половине. Со страницы в Интернете на него смотрела только Эди в том самом шелковом платье, которое так хорошо подчеркивало ее широкие сексуальные бедра. На согнутой руке — сумочка, волосы — роскошное облако кудрей (в то утро шел дождь, и воздух еще был влажным). Еще вполне привлекательная женщина с напряженной кофеиновой улыбкой. Умная, немного опасная. Ее лучшие годы прошли, но она по-прежнему притягивала взгляд. Если бы Ричард увидел ее впервые, он бы сказал, что она — как раз то, что надо. «Я хочу вернуться, — подумал он, — только пусть она меня любит». Однако он знал — знал давно, но в последние два месяца сделал все, чтобы это стало неизбежным, — Эди не полюбит его никогда.
Эди, 210 фунтов
Вот что было на подносе: «БигМак», большой пакет картошки фри, две коробочки с детским обедом и игрушкой, один «МакРиб» (ведь это новый сэндвич, а такое случается нечасто), одна диетическая кола, два апельсиновых сока, шоколадный коктейль, яблочные пирожки для всех, три печенья с шоколадной крошкой — для Эди, маленькой Робин и Бенни, который уже стал большим мальчиком. Эди определенно съела бы сэндвичи сама, хоть и спросила сына, не хочет ли тот попробовать. Она показала ему на рекламу, висевшую над ними, точно погремушка — над кроваткой младенца, и Бенни кивнул. Эди предложила ему шоколадное печенье, в пластиковой витрине оно выглядело так соблазнительно, или яблочный пирожок, а может, все вместе, но он ответил «нет», и она сказала: «Ну, давай тогда возьмем и то и другое. На всякий случай». Он пожал плечами. Ему было все равно, сколько она купит. Дома ничего не пропадало зря, в конце концов кто-то все съедал, а кроме того, мальчик прожил на свете всего шесть лет и еще не имел стойких убеждений, по крайней мере насчет съестного.
Что такое пища для шестилетнего? Бенни мог есть одно и то же неделями (почти всю зиму — макароны с сыром, весь март — сэндвичи с индейкой, иногда без мяса, а иногда — без хлеба). Эди не хватало сил с ним спорить. Дело тут было не во вкусе. Она подозревала, что это связано с каким-то приятным чувством или воспоминанием. Может, она дала ему макароны с сыром в первый холодный день года, и они так согрели его, что он хотел пережить это снова. А может, какой-нибудь персонаж из мультиков любил сэндвичи с индейкой. Или кукла из «Маппет-шоу». Но с его юным неискушенным вкусом это не имело ничего общего. С чего ему радоваться новому сэндвичу? Для шестилетнего это ничего не значит.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
