— Разве вам необходимо знать? Просто она мне прислуживает.
— Вы должны обещать мне не расспрашивать ни о чём прежде, чем я объясню вам сама. Лучше проводите меня домой.
— Обычно я получаю до дюжины телеграмм ежесуточно, на которые приходится отвечать. Я оставляю их тут, в конторе, а секретарь отправляет утром на почту. В своих поисках я подняла на ноги всю полицию от Буэнос-Айреса до Шанхая. И только вам признаюсь, как я страшно устала. Но моя работа ещё не окончена. Ваша тоже, надеюсь, Джим.
Он хотел её спросить, почему она живёт в такой скверной квартире, обладая большим состоянием, но подумал, что это будет бестактно. Они попрощались у её дверей. Когда первые лучи солнца осветили комнату, Джим всё ещё сидел в своём любимом кресле и обдумывал происшедшее.
Глава 19
Тайна старухи
Утром посыльный принёс ему письмо от Евы. Джим глубоко вздохнул перед тем, как вскрыть его. И было от чего.
«Мне и в голову не приходило, что это могли быть вы, после того, как пытались убедить меня, что за „синей рукой“ скрывается женщина. Это был не очень красивый поступок, Джим. Вы сделали всё, чтобы напугать меня с одной целью, чтобы я бросилась в ваши объятия в первую же ночь. Я всё понимаю. Вы терпеть не можете мистера Гроута и хотели бы, чтобы я покинула его дом. Мне трудно простить вас. И поэтому прошу не появляться ранее, чем я вас позову».
Джим был вне себя. Он написал уже шестой вариант письма, пытаясь объяснить Еве, как всё произошло. Но слова показались ему неубедительными, и он разорвал письма в клочья. Как объяснить Еве появление ключа, не выдавая при этом леди Мери. Вдруг его осенила новая мысль, и он поспешил в соседнюю квартиру. Дверь открыла Бенсон. На этот раз она была значительно любезнее.
— Мистер, барыня ещё спит.
— У меня срочное дело. Можно её разбудить?
— Я посмотрю.
Через минуту она вернулась.
— Барыня уже проснулась, услышав ваш стук в дверь. Она ждёт вас через минуту.
Леди Мери взяла письмо из рук Джима, которое он подал ей, не говоря ни слова.
— Я бы на вашем месте не беспокоилась по этому поводу. Не усложняйте дело, Джим. А теперь дайте мне поспать, я целые сутки была на ногах.
Ева, отослав письмо, тотчас же почувствовала, как она была неправа по отношению к Джиму. Даже если он так поступил, то этот шаг, безусловно, был продиктован любовью к ней. Кроме того, у неё было и другое основание простить молодого человека. Но, что поделаешь, письмо отослано. Она зашла в библиотеку Гроута, он изучал большую фотографию.
— Снимок прекрасно удался, если принять во внимание, что делали при искусственном освещении.
Это было изображение двери лаборатории, на которой ясно был виден оттиск руки.
— Это рука женщины, — сказал Дигби.
— А вы уверены в этом?
— Конечно. Она слишком мала для того, чтобы быть мужской.
Итак, Ева получила ещё одно подтверждение своей неправоты в отношении к Джиму. Но что он искал в доме? Хотя это уже его дело. Ясно одно, что ей нужно просить у него прощения. Освободившись, Ева позвонила Джиму. Но в конторе его не оказалось. Она думала, что он сам сообразит позвонить ей. Но телефон молчал. Ева проскучала целый день. Одно утешало её, что она скоро покинет этот неуютный дом. Ранее она написала своему прежнему шефу, и он с удовольствием ответил, что примет её на прежнее место работы. Вот тогда всё наладится, и они смогут с Джимом встречаться за традиционным чаем.
Вечером Еву пригласили к миссис Гроут. Старуха ненавидела свою секретаршу, но боялась одиночества.
— Останьтесь у меня, пока не вернётся сиделка. Можете читать, только не вслух.
Ева пошла за книгой. Когда возвращалась в комнату, то увидела, что старуха что-то прятала под подушку. Не читалось, все её мысли были поглощены размолвкой с Джимом.
Вдруг миссис Гроут заговорила:
— Откуда у вас этот рубец на руке?
— Не знаю, он у меня с тех пор, как я себя помню. Вероятно, я обожглась, когда была совсем маленькой.
Последовала длинная пауза.
— Где вы родились?
— В Южной Африке.
И вновь молчание.
— Я нашла вашу старую миниатюру, миссис Гроут, — сказала Ева, стараясь найти тему для разговора.
— Мою? Ах да, помню. И можно ли меня узнать на ней? — спросила старуха не без удовольствия.
— Да, вы, должно быть, так выглядели много лет тому назад. Но сходство очевидное, — сказала Ева дипломатично.
— Действительно, прежде я выглядела неплохо. А вам нравится этот портрет?
— Конечно, вы были, наверное, очень красивы, — Ева говорила искренне и сердечно, что не укрылось от довольной старухи.
— Молодость, молодость… Прекрасное время. Мой отец хотел меня заживо похоронить в маленькой деревушке. Он считал, что я слишком хороша для города и поступал по отношению ко мне жестоко. Бессердечный был старик.
Ева удивилась тому, как неуважительно говорила старуха о своём отце. Видимо, в семье Гроутов не очень почитали родителей.
— Когда я была девушкой, главой семьи у нас был настоящий тиран, который не признавал никого, кроме себя лично. Меня он ненавидел со дня рождения. А я ему платила той же монетой с того самого времени, как начала соображать, — откровенничала старуха. И Еву очень заинтересовала трагедия некогда прекрасной девушки.
— За мною ухаживали много мужчин. И каких мужчин! Имена некоторых из них были известны всему миру.
Ева вспомнила маркиза из далёкой Испании и хотела узнать, не объясняется ли щедрость старухи по отношению к нему прежней любовной связью. А миссис Гроут продолжала:
— Существовал человек, который хотел на мне жениться. Но меня, скорее всего, очернили в его глазах. Он порвал со мной и женился на красивой простушке из Малаги.
Старуха оживилась, глаза её излучали тепло. Она не собиралась посвящать Еву в свою прошлую жизнь, но что-то помимо её воли пробудило в ней воспоминания. И она разговорилась.
— Это был маркиз, суровый человек. А мой отец никогда не простил мне эту связь. После того, как я вернулась домой, он меня совсем не замечал, хотя прожил ещё целых двадцать лет.
После возвращения домой? Значит она убежала вместе с маркизом. Постепенно Ева начинала понимать, как сложилась судьба этой старой женщины.
— А что же сталось с женщиной из Малаги?
— Она умерла, — сказала старуха со странной улыбкой. — Хотя маркиз уверял, что я её убила. Но я её пальцем не тронула. Только сказала ей правду. — Старуха что-то пробормотала про себя.
