Дуэт Пип — Эстелла Джульет смотрела со всевозрастающим вниманием. Странная получилась сцена — Пип демонстрировал в танце то страх, то восхищение Эстеллой, она же оставалась непроницаемо надменной (и отсюда в голову пришло название «дуэт притяжения-отталкивания»). Лили Бедиант сидела в углу, подтянув к груди колени, и фиалковыми глазами уныло следила, как работают Харт и Электра. Она не была занята ни в одной из сцен. По меньшей мере недовольна, что напрасно теряет время, решила Джульет.
Глядя, как Харт Хейден экспериментирует с левой ногой партнерши, забрасывая ее себе на плечо, Джульет ощутила, что ее собственная левая нога затекла. Она решила выползти из зала и немного побродить по зданию. Прохлада коридора показалась большим облегчением, и, останавливаясь время от времени, чтобы покрутить бесчувственной ногой, Джульет забралась на второй этаж.
Здесь она оказалась в «муравейнике» крохотных комнатушек, которые служили кабинетами инструкторам и сценической команде. Сунула голову в одну из них, где были собраны партитуры и либретто, пробежала глазами стенды, увешанные расписаниями ролей и балетных вакансий. Наконец, устроившись в уголке в удобной комнате отдыха, притворилась, что читает «Таймс», а сама приглядывалась к танцовщикам, которые болтали за баночками обезжиренного йогурта. Как поняла Джульет, основной темой были травмы: кто и что повредил — конечность или сустав, на какое время остался не у дел и какое было назначено лечение. Говорили и про Антона. Его замечание, что он поскользнулся не сам, а по какой-то внешней причине, не осталось незамеченным, но о нем тут же забыли, рассудив, что это сказано с досады. Сам Антон, судя по всему, строго следовал наказу Флитвуда и держал рот на замке. Прислушиваясь к разговорам, Джульет поняла, что Мора все еще считали в труппе чужаком. Кто-то жаловался, что он не занимается вместе с остальными. Однако высокая, гибкая балерина немедленно принялась его защищать, заявив, что коль скоро Антон живет в Бруклине, ему гораздо ближе в тот класс, который он посещает. Замечание встретили смешками, защитница вспыхнула, и Джульет догадалась, что половина девушек в труппе очарованы немцем.
Второе место после травм в разговорах занимали жалобы на холод в зале и шутки по поводу чужих ошибок. Один танцовщик, миниатюрный мужчина с сильным испанским выговором, заявил, что доподлинно знает: вчера Лили Бедиант «схлопотала» от Рут Ренсвик. Но его никто не поддержал, слова повисли в воздухе. Джульет не могла решить, то ли потому, что Лили уважали, то ли потому, что побаивались. Беседа покатилась дальше, и вне всякой связи с Антоном танцовщики стали обсуждать «предумышленный инцидент», о котором говорилось в распространенном сообщении. Но поскольку никто понятия не имел, в чем, собственно, дело, эта тема тоже заглохла, и все заговорили о вчерашнем шоу Леттермана.
Джульет поднялась и тихонько вышла. В женской раздевалке она обратила внимание на картонную коробку с пометкой, что в ней находятся поношенные балетки, предназначенные в дар бедным ученицам балетных училищ. Где бы она ни появлялась, за ней повсюду следили недоверчивые глаза. Гости были редкостью в студни Янча, а о следователях и подавно слыхом не слыхивали. Джульет считала, что выглядит безобидно — серенькая, кругленькая, не первой юности, с приклеенной к губам вымученной полуулыбкой. Но здесь ее внешность словно бы пробуждала всяческие подозрения. Вчера она посчитала оказанный ей сомнительный прием следствием снобизма, надменности. Но сегодня поняла: отторжение сродни защитной реакции кружка циркачей или даже уродцев.
Джульет прошлась по лестнице, стала спускаться и натолкнулась на Харта Хейдена.
— Простите! — взволновано извинилась она. Ее ужаснула мысль, что она могла травмировать танцовщика, ушибив ногу или наступив на палец. Все равно что заразить ангиной певца. — Я вас не сразу увидела.
— Оба хороши, — улыбнулся Харт. — Я как раз поднимаюсь за «Доктором Пеппером». Пойдемте со мной. — И невольно балетным жестом пригласил ее, пропуская первой. — Если, конечно, вы не спешите.
— Нет, нет, — поторопилась подтвердить Джульет и двинулась вперед, стараясь держаться как можно изящнее. Ей было лестно, что звезда балета так с ней дружелюбен. А ведь мог бы, как большинство его коллег, коситься с презрением.
— О чем вы мечтали весь день? — спросил Харт. — О жарком свидании вечером?
— Боже упаси! — рассмеялась Джульет. Танцовщик завернул в комнату отдыха и направился к блестящему автомату-холодильнику, где можно было взять свежие фрукты, сок, содовую и закуски. — Сами, наверное, об этом мечтали, — предположила она.
— Я? Я обручен с танцем, — отозвался Харт и, видя, что Джульет продолжает улыбаться, добавил: — Кроме шуток. Если я с кем-нибудь пересплю, то начинаю плохо танцевать. Поэтому я ни с кем не сплю.
— Вау!
— Я влюблен в танец, — просто продолжал он. Затем бросил несколько монет в автомат, нажал кнопку, подождал, пока механизм найдет заказанное, открыл дверцу и одним изящным жестом извлек бутылку. — Танец — тяжелая штука. Но на свете нет ничего подобного танцу.
— Мне по душе ваша одержимость.
С «Доктором Пеппером» в руке Харт вернулся к лестнице и направился вниз.
— Уверен, что у вас такие же отношения с литературой, — бросил он через плечо.
— Сомневаюсь, что мое чувство настолько сильное, чтобы я решилась на одиночество и строгое воздержание…
— Решитесь, если потребуется.
— Наоборот, я пишу лучше, когда занимаюсь сексом, — призналась Джульет, невольно спросив себя, с кем спит Харт, если вообще спит: с партнером мужского или женского пола. Но так и не смогла решить и продолжала: — Только не подумайте, что я начинаю крутить любовь, чтобы получше составлять предложения.
— Вот как! — Они спускались по лестнице. Перерыв подходил к концу. — А я бы начинал, — серьезно заметил он. — Мне пора. Вы идете?
— Через минутку. — Джульет очень не хотелось возвращаться в спертую атмосферу зала. Она направилась по коридору в сторону раздевалок, но через несколько ярдов застыла как вкопанная. Что это? Потянула носом. Запах неожиданный, но явно знакомый. Она двинулась на запах и оказалась перед закрытой тяжелой дверью с красной полосой. Табличка на двери гласила: «В случае попытки открыть автоматически включается пожарная тревога». Но створка беззвучно отворилась, и ничего не произошло. Из-за двери выскочил танцовщик, задел ее и извинился. Джульет вышла наружу и оказалась на прямоугольной металлической платформе, которая составляла часть маршрута пожарной эвакуации; с полдюжины членов труппы травили атмосферу сигаретным дымом. Здесь была явно нелегальная и явно охотно посещаемая курилка.
— Привет! — проговорила Джульет. Она постаралась скрыть потрясение от открытия, что танцовщики курят. Особенно мужчины, для которых вес не являлся таким уж чрезвычайно важным обстоятельством. Но тут же решила: поскольку табак (главным образом компания «Филип Моррис») оказал добрую услугу американскому балету — почти единственный спонсирует и поддерживает в нем жизнь теперь, когда труппы размножились, а зрители постарели, — то нет ничего плохого, что американские танцовщики воздают ему своеобразную дань уважения.
