Я в свою очередь широко улыбнулся: инициатива была за нами.
– Ну вы же понимаете, комиссар! Эта сказочка про кузину была для пани Поплавской. Вы знаете, какие они, эти старые девы…
Хыдзик затянулся дымом так, что глаза у него заслезились.
– А в том, что Малкош был здесь в четырнадцать часов, пани Бигосяк уверена?
Снова пахнуло тюремной камерой. Комиссар Хыдзик, похоже, сменил тактику перекрестного допроса. Мое алиби на тринадцать часов десять минут его как бы уже не интересовало, а вот что касается четырнадцати… Я украдкой взглянул на Йованку. Взгляды наши на мгновение встретились. Ни страха, ни растерянности в ее глазах не было.
– Я уже, кажется, говорила вам, – сказала моя бывшая кузина с легкой обидой в голосе. – Марчин вернулся с работы в час с минутами. Сначала он поговорил на лестнице со своим шефом, а потом мы остались одни. Он сбегал в магазин, и после этого мы стали заниматься любовью. Надеюсь, подробности пана комиссара не интересуют?
Комиссар Хыдзик раздраженно отмахнулся. Это означало одно из двух: либо вранье моей сообщницы показалось ему убедительным, либо ни эта моя сообщница, ни все прочие существа женского пола Хыдзика уже на самом деле не интересовали.
– Детали тут несущественны, – хмуро сказал он, направляясь опять к раковине. – Хотелось бы знать только одно: а зачем вы это делаете? – Он глянул на наши удивленные лица и уточнил вопрос: – Зачем вы спите друг с другом?
Сначала у меня возникло острое желание спросить в свою очередь этого идиота, все ли в порядке у него с простатой? Потом я передумал и решил мягко поинтересоваться его сексуальной ориентацией. На эту мысль меня навела шустрая задница его сотрудника, заглянувшего под мой диван. К счастью, озвучить свои мысли я не успел. Я просто лишился дара речи, когда увидел, как комиссар Хыдзик собирается стряхнуть пепел на мой матрас. И опять Йованка вмешалась.
– Я ведь проститутка, – сказала она удивительно по делу и вовремя. Сказала и очаровательно улыбнулась.
Вот на этот раз она добилась своего. Мы с Хыдзиком попросту растерялись от услышанного. В особенности комиссар, который в замешательстве начал вдруг гасить сигарету о край эмалированной раковины. Искры из окурка так и посыпались…
– Что вы сказали? – вопросил он, глядя почему-то не на нее, а на меня.
Повторить свое шокирующее признание Йованка не успела. На этот раз я оказался проворней.
Комиссар Хыдзик чудом не завалился на пол, только отменная реакция спасла его. Слава богу, пистолет из-под мышки выхватить он не успел. А когда запоздало схватился за свою «беретту», стало ясно, что посягать на его жизнь я не собираюсь. К тому же стрелять ему пришлось бы мне в спину. Упав на колени, чтобы стряхнуть этот его чертов окурок с матраса, я по инерции оказался под раковиной. Так и въехал под нее.
– Ты что, спятил?! – вскрикнул комиссар не свойственным ему тонким голосом. – Не двигаться! Я кому сказал?!
Тлеющий окурок выскользнул у меня из пальцев и покатился по матрасу на пол.
– Вы чуть не прожгли мой пляжный матрас, – пробормотал я.
Боком, не отрывая от меня взгляда, он отошел подальше. Извинений от Хыдзика я, разумеется, не ждал, хватило и того, что он не застрелил меня.
– Я мог бы расценить это как нападение, – мрачно констатировал комиссар.
– Да что вы от нас хотите, в конце концов? – опередила меня Йованка. – Что, собственно, случилось? Имеем же мы право знать…
Я обратил внимание на то, как свободно владеет она такой грамматической формой польского языка, как множественное число. Хыдзик тоже заметил это.
– А ну начистоту: ваша связь, она ведь не только половая? Только без вранья! Что и как давно связывает вас?
– Траханье за деньги, – с холодной иронией в голосе ответила моя неведомо откуда взявшаяся подельница. – Ну как всякую проститутку с клиентом. Должна разочаровать вас, пан комиссар: это первая наша встреча. Вполне возможно, и последняя. – Она окинула мою спальню красноречивым взглядом. – Судя по всему, бриллиантов у Марчина нет. Я тоже на мели. В этот раз мы с ним за бесплатно, по-родственному, как кузен с кузиной. Но я трудолюбивая, пан комиссар, на хлеб с маслом я себе всегда заработаю… Ты не обиделся, дорогой?
– С чего бы это? – буркнул я.
– То есть вы хотите сказать, что вас решительно ничто не связывает, – подытожил комиссар. – И у вас нет никаких причин покрывать пана Малкоша?
– Он милый, душка! – Она послала мне воздушный поцелуй. – Женщинам с ним не скучно, пан комиссар. Впрочем, догадываюсь, что вас интересует не это. – (Комиссар пошевелил усами.) – Короче, оговаривать его я не стану. Да и незачем это делать: есть ведь другие свидетели…
Хыдзик мрачно взглянул на нее, повернулся и вышел, не попрощавшись.
За продуктами в тот день я ходил дольше, чем обычно. А потом еще зашел на автостоянку. Бомбы под своим драндулетом я не обнаружил. Да я и не ожидал ее найти. Просто нужно было собраться с мыслями, а сделать это дома не было никакой возможности.
За последние двадцать восемь часов я был чуть не убит ломом, обвинен в членовредительстве и вандализме, посидел в тюремной камере, был выгнан с работы, едва не взлетел на воздух вместе со своим жилищем, стал подозреваемым в убийстве. Удары судьбы я воспринимал как боксер в состоянии грогги, уже фактически не ощущая их, с кривой улыбкой блаженства отскакивая от канатов навстречу новым.
А вот перспектива новой встречи лицом к лицу с Йованкой Бигосяк просто пугала меня. Глупо, конечно, но я ее, кажется, боялся. На данном этапе нашего знакомства не было еще оснований ставить черноволосую красавицу в один ряд с моими врагами: ночными громилами, Хрусляком, Хыдзиком, Харвардом. Да и каких-то нехороших предчувствий у меня в общем-то не было. Впрочем, какие могут быть чувства у потрясенного серией сокрушительных ударов?
С тяжелым сердцем ходил я по окрестным торговым точкам. Потом стоял во дворе, не решаясь подниматься наверх. Мне ведь предстояло выслушать ее. Внимательно выслушать, а затем, сокрушенно вздохнув, посоветовать ей обратиться все же к другому детективу, к настоящему…
Честное слово, я почти обрадовался, когда на лестнице чуть не налетел на живую мину под названием пани Мария Элеонора.
– Ага! Вас-то мне и надо! – воскликнул я, не обращая внимания на уничтожающий взгляд. – Кто-то побывал в моей квартире вчера ночью или чуть раньше. Пани ничего не известно об этом?
Пани Поплавская ненадолго задумалась. Должно быть, она решала, чем бить меня – своей сучковатой палкой или просто кулаками.
– И никакая это не кузина! – Полное драматизма обвинение она в полном смысле слова выплюнула в меня. – Вы обманули меня!
– Это не я, это она, – возразил я с некоторой поспешностью. – Я и понятия не имел, даю вам слово!
– Надо было прогнать ее! – воинственно проскрипела старая пани.
