Шериф опустился на стул рядом с ней и испытующе посмотрел на Шейлу. — Ну, Гарри, что решил мистер Клинтон? Гарри Трумен оттягивал начало разговора. — Как ты, Шейла? — спросил он. — Да вроде, ничего. Ты же понимаешь, я страшно волнуюсь. Что будет с Лео? — Могу тебя обрадовать. С Лео, во всяком случае — пока, ничего страшного не случится. Судья Клинтон обещает отложить судебное разбирательство до того времени как Лео придет в себя. А я думаю, в себя он придет не скоро, если вообще придет. Извини меня, Шейла.
Женщина благодарно взяла руку шерифа в свои ладони. — Спасибо, Гарри. — Я думаю, ты скоро сможешь забрать его из больницы домой. Конечно, хлопот у тебя прибавится…
Шейла отвела свой взгляд в сторону. Она боялась, что шериф сейчас напомнит ей о Роберте Таундеше. Она и сама еще не знала, радоваться ей или нет тому, что Лео скоро окажется дома. — Ничего, Шейла, — успокоил ее Гарри Трумен, — все будет хорошо. — Хуже уже не будет, — призналась Шейла. — А ты сегодня чудесно выглядишь, хоть и смотришься немного усталой. — Спасибо, Гарри. — Как там Норма? Как Хэнк? — Да все нормально. По-моему, дела у них идут прекрасно. — Ладно, я пойду тогда к судье, а ты сильно не переживай. — Знаешь, Гарри, я как-то в последнее время уже не переживаю. Мне кажется, что-то оторвалось у меня внутри, что-то исчезло, что-то безвозвратно уходит. А что будет впереди, я так и не знаю. — Впереди? Впереди у тебя будет хорошая жизнь. Во всяком случае, мне так хочется, — сказал Гарри. — Ну что ж, спасибо тебе, ты, пожалуй, единственный, кто меня сегодня утешил. — Да что ты, Шейла. За тебя волнуются все, даже специальный агент.
Шейла с благодарностью взглянула на специального агента, который сидел, сжав в руках стакан рядом с судьей Клинтоном. — Знаешь, Гарри, я бы хотела с тобой поговорить, но только не сейчас. В следующий раз. — Хорошо, Шейла. Я, если ты хочешь, могу заехать к тебе вечером, и мы обо всем поговорим. — Заедь, пожалуйста, Гарри. — Договорились, заеду. А теперь, извини, меня ждут. Шериф поднялся, кивнул Шейле Джонсон и направился к судье Клинтону и Дэйлу Куперу.
На лице молодой женщины было очень странное выражение, по которому почти невозможно было понять: то ли она радуется тому, что отпускают ее мужа из больницы домой, то ли это ее очень сильно огорчает. А еще на лице была странная растерянность, как будто человек не знает, что ему делать дальше, как поступать, каким должно быть его поведение.
И действительно, Шейла в этот момент подумала о Бобби, подумала о том, как сложатся их дальнейшие отношения. Она очень любила парня, и ей очень хотелось, чтобы и он любил ее.
«Но Лео, Лео. Как теперь быть с Лео? Ведь он всегда будет дома. И они с Робертом не смогут больше встречаться, не смогут быть наедине кроме как в кафе, или в лесу, или в мотеле».
А быть вместе с Робертом ей очень хотелось. Но напоминание о Лео ее очень странно сковывало, она чувствовала себя очень виноватой перед ним. Шейла вспомнила, как видела его в больнице, вспомнила его холодные руки, безжизненное лицо. — Боже, зачем мне эти испытания? — шептала Шейла, — зачем все это? Почему нельзя, чтобы все было хорошо? Чтобы все было как у остальных людей?
Но тут же она подумала, что не у всех людей все складывается хорошо. Она вспомнила Лору Палмер, Ронни Пуласки, вспомнила мистера Палмера, и ей сделалось очень грустно. Ей показалось, что жизнь ее уже закончилась, что ничего она не успела сделать, ничего не удалось и пошло по неизвестно чьей воле прахом.
Судья Клинтон поднялся с вертящегося табурета у стойки бара, подошел к своей секретарше, что-то прошептал ей на ухо. Адвокат и прокурор настороженно следили за каждым движением судьи. Но мистер Клинтон, казалось, не замечал этих настороженных взглядов. Он подошел к столу, переложил бумаги с одной стороны на другую, поправил черную мантию, одернул рукава, переложил молоток под правую руку и громко, три раза, ударил по столу. — Господа, прошу всех вас занять свои места. Продолжается дальнейшее слушание дела Лео Джонсона, который обвиняется в нескольких преступлениях.
Все заняли свои места и пытливо смотрели на судью, ожидая его слов.
Но судья, не вдаваясь в детали, объявил свое решение. Он сказал, что Лео Джонсон по состоянию своего здоровья не может предстать перед судом и поэтому судебное разбирательство откладывается на неопределенное время, до того момента, когда Лео Джонсон окончательно не придет в себя, и не будет воспринимать окружающее как каждый нормальный человек.
Судья подчеркнул слово «нормальный», при этом адвокат самодовольно заулыбался, а прокурор недовольно поморщился. Он хотел что-то возразить судье, но тот предостерегающе поднял руку. — Все, судебное разбирательство откладывается. Больше никакие замечания не принимаются.
Судья вышел в соседнее помещение.
Шейла подбежала к Гарри Трумену. — Спасибо тебе, Гарри, — прошептала она, — эти пять минут, которые ты мне дал, сообщив о решении судьи заранее, очень мне пригодились, я о многом успела подумать. — Хорошо, Шейла, только нужно благодарить не меня, а судью Клинтона.
Шейла растерянно поискала взглядом судью, но того уже не было. Он в этот момент находился возле гардероба.
Судья Клинтон аккуратно стащил свою мантию через голову, сложил ее и запаковал в портфель. Теперь он уже не выглядел таким грозным и внушительным. На нем был самый обыкновенный серый костюм и цветастый галстук.
Глава 5
Советы доктора Хайвера, которые он дал Эду Малкастеру. Советы простые, но их очень тяжело соблюсти. — Надин вновь распевает о влюбленных кроликах. — Школьница Надин на приеме у доктора Хайвера. — Тетушка изумляется, откуда у них в доме взялся взрослый племянник. — Чей портрет повесил Большой Эд в ванной? — Куда исчезла дверца платяного шкафа? — сон Надин. — Обещание Большого Эда. — Звонок Нормы. — «Увези меня отсюда…»
Эд Малкастер стоял на крыльце больницы Твин Пикса. Его под руку держала Надин. Она щурила свой единственный глаз от яркого солнца и недоуменно посматривала по сторонам. К Эду и Надин подошел доктор Хайвер. — Эд, можно с тобой переговорить один на один? — доктор Хайвер вопросительно посмотрел на Надин.
Та даже не отреагировала на его слова. — Хорошо, доктор, сейчас.
Эд заботливо подвел жену к скамейке, усадил ее, наставил воротник ее пальто. — Посиди здесь, дорогая, я сейчас. Надин все так же смотрела куда-то вдаль.
Эд Малкастер и доктор Хайвер отошли к стволу большой ели. — Послушай, Эд, — начал доктор Хайвер, — надеюсь, ты понимаешь, что я сделал все возможное? — Конечно, Уильям, спасибо. Я так благодарен. — Тебе будет непросто теперь с женой. Эд согласно кивнул головой.
Этот большой крепко сложенный мужчина казался растерянным как ребенок. — Эд, с Надин нужно быть очень осторожным. Ее нельзя ничем волновать.
Эд призадумался. — Я понимаю, Уильям. — Эд, ей нельзя ни в чем перечить, нельзя ничем расстраивать. Так, может, она еще и вернется, — доктор замолчал. — Откуда вернется? — испуганно спросил Эд. — Понимаешь, она сейчас не с нами. Ей стало плохо в этой жизни, и она решила вернуться туда, где ей было хорошо. — Да, понимаю, — кивнул головой Малкастер.
