Я счел это хорошим объяснением, потому как именно полковой комиссар должен был для начала сослать Симеона в тот ад, которым являлись штрафные легионы.
— Чем он провинился? — спросил я, невольно заинтересованный, и Эмберли снова пожала плечами, заставив подвывать сервомоторы, к чему я уже начинал привыкать.
— Сломался в тяжелой обстановке. Приказал расстрелять целый взвод за то, что не поприветствовали должным образом вышестоящего офицера во время вражеского артиллерийского обстрела, и сам застрелил семерых солдат из личного оружия, прежде чем его сумели свалить с ног. Трагично.
— Такое случается. — Я тоже пожал плечами. — Некоторые молодые офицеры не могут выдержать того давления, которое оказывает на них битва. Именно поэтому за ними стоят комиссары.
— Так он и был комиссаром, — отозвалась Эмберли, и я глянул на этого жалкого грешника со смесью ужаса и жалости.
Иногда приходится слышать истории о тех, кто принадлежал к Комиссариату, но в результате оказался на самом дне и ниже, но никто не придает им большого значения — и в тот раз впервые я увидел одного из своих соратников опустившимся до такого состояния. Впрочем, на мрачные размышления у меня оказалось не очень много времени.
— Позвольте. — Янбель мягко проскользнул мимо меня на маленьких колесиках своих аугметических ног и принялся производить какие-то сложные манипуляции своими механодендритами с одной из кабельных коробок, в то время как его обычные руки были заняты небольшой ароматической курильницей и, к моему удивлению, глопом из зеленоватой сои, который он, очевидно, выклянчил у Юргена. Поймав мой взгляд, он только пожал плечами. — С того времени, как мы позавтракали, прошло немало времени.
Объяснение это прозвучало не вполне членораздельно.
Вспоминая о том, что большинство техножрецов, с которыми мне довелось быть знакомым, совершенно не заботились о вкусе еды, рассматривая ее только как топливо для организма (что, полагаю, в данном случае было преимуществом), я решил рассматривать устроенный Янбелем импровизированный перекус как подтверждение давно сложившемуся впечатлению, что некоторая доля эксцентричности является необходимым условием для включения в свиту Эмберли.[20]
— О, разобрался. — С гулом сервомоторов лист металла перед нами начал сдвигаться в сторону, пропуская нас внутрь, и техножрец усмехнулся, глядя на Эмберли. — Тридцать семь секунд. Возможно, пора посоветовать арбитру обновить протоколы безопасности.
— Учту, — сухо отозвалась Эмберли, входя в ярко освещенное пространство за дверью.
Я последовал за нею, понимая, что мы оказались в подсобном помещении, которое мало отличалось от любых других подвалов по всему Империуму: пыль, трубопроводы, пара убегающих прочь грызунов и лестничный пролет, ведущий наверх. Основным отличием от прочих, которое я отметил, была группа юстикаров с нацеленным на нас оружием, но Эмберли это, казалось, не слишком заботило, а учитывая, что большая часть ее окружения находилась между мной и стволами, — меня тоже. Впрочем, стражи порядка начали расслабляться сразу, как только тяжелая дверь в подземный город стала закрываться за нами.
— Инквизитор вернулся, — четко доложил командир отряда, видимо кому-то вышестоящему, через встроенный в шлем вокс-передатчик, поскольку для всех находящихся в помещении факт этот и так должен был быть очевиден. Затем юстикар слегка запнулся: — С дополнительным… персоналом.
— Комиссар Каин, — представился я, выступая вперед и перехватывая инициативу прежде, чем кто-то подумает, что я являюсь всего лишь еще одним из подручных Эмберли. — Арбитр ожидает моего визита. Сожалею, что пришлось использовать несколько обходной путь.
— Похоже, это будет занимательная история, — раздался голос с лестницы. Я поднял взгляд и увидел седовласого человека в черной форме арбитра сениорис, который разглядывал нас сверху вниз с выражением легкого любопытства. — Я хотел бы услышать ее в деталях и в более подходящей обстановке.
— Нам потребуется медик, — произнесла Эмберли, позволяя Найту соскользнуть с ее плеча на руки оказавшихся поблизости юстикаров.
Арбитр Киш отступил на пару шагов, дабы дать им возможность пройти, затем снова утвердился наверху лестницы.
— А что остальные двое? — спросил он.
— К сожалению, они погибли. — Эмберли посмотрела в мою сторону. — Я уверена, что Кайафас расскажет вам подробнее.
— Вы не собираетесь присутствовать на совещании? — спросил Киш.
Эмберли покачала головой.
— Присоединюсь к вам, как только смогу сменить одежду на что-нибудь более комфортное, — ответила она, проследовала вверх по лестнице во главе своей банды не вписывающихся в нормальное общество личностей, которое теперь пополнилось Земельдой, и скрылась от наших взоров.
С моей привычкой читать язык жестов, я не мог не заметить, что Пелтон и Киш избегали встречаться взглядами и каждый из них буквально ощетинился, когда они оказались вблизи друг от друга: разговор Пелтона с зеленовласой продавщицей закусок внезапно стал самым захватывающим трепом в Галактике, в то время как внимание арбитра полностью поглотил какой-то вокс-9 докладом.[21]
Впрочем, задумываться об этом мне было некогда, потому как к тому времени мы с Юргеном, в свою очередь, достигли вершины лестницы.
— Комиссар Каин. — Киш протянул руку для пожатия, улыбаясь со всей возможной открытостью, и я совершенно автоматически протянул свою в ответ, — добро пожаловать на Периремунду. Сожалею, что прием, вам оказанный, был вовсе не настолько сердечным, насколько мне хотелось бы.
— Не беспокойтесь, — гладко ответил я. — Сожалею, что поцарапали вашу машину.
— Должно быть, это попросту случайность, противник перепутал цель, — произнес Киш, когда мы с комфортом расположились в его кабинете, а я бегло и сжато пересказал ему наши приключения на дороге от аэродрома. Приемной ему служило обширное помещение, хорошо обставленное и с эффектным видом на простирающийся внизу город и открытую пустошь за ним, где небо полыхало багрянцем и золотом, поскольку солнце наконец-то садилось за каменные колонны на горизонте. — Мятежники, очевидно, полагали, что в машине окажусь я, и надеялись, что мое устранение подорвет усилия по их искоренению.
— Это кажется наиболее вероятным, — согласился я, потягивая амасек еще более изысканный, чем тот винтаж, который я обнаружил в машине, а Эмберли испарила своей огненной бомбой. — Вряд ли проведенного мною здесь времени достаточно, чтобы обзавестись собственными врагами.
— Кроме тех, которым противостоим все мы, — сухо добавила Эмберли; она расположилась, откинувшись, на диванчике возле одной из стен, баюкая в руке тонкого фарфора чашечку с рекафом.
