ответила ей лёгким наклоном головы по тихой подсказке из-за спины.
– Чем тебя прогневал Бадру, божественная? – спросила Манифер.
Не услышав ответа, она продолжила:
– Раньше вы при встрече угощали его финиками, а сейчас даже не глядите.
– Она говорит о павиане, госпожа, – услышала я тихий шёпот жреца… – Великая супруга ещё слаба, – попытался прийти мне на помощь Аапехти, видя такое моё продолжительное молчание, во время которого я рассматривала животное.
– Тебя назначили «гласом», жрец? – недовольно поинтересовалась женщина.
– Его прислала Бастед мне в помощь, – пришлось осадить придворную даму. Скандала совершенно не хотелось. Лучше, если эти двое найдут общий язык. – Я позвала тебя, Манифер, так как скоро должны прийти плакальщицы. Нужно понять, не разорят ли меня их услуги. А главное, чем мы можем расплатиться.
– У меня есть список со складов месячной давности, – ответила она и протянула руку к павиану, в которую тот вложил папирусы, что до этого держал. Потом начала зачитывать его… пшеница, ячмень, кожа, льняные ткани, пиво, сухие фрукты, сушеное мясо…
Не поняла… где деньги?
О, боги, на дворе что, натуральный обмен?
– Триста два медных утена, сто пятьдесят утенов из золота…
Оказалось, у меня даже золота и серебра в слитках нет. Всё идёт в царскую казну. Только украшения… Кольца, браслеты…больше всего, конечно, медных. Их, как понимаю, в основном и используют в качестве аналога денег. Утен, как единица расчёта, как раз и означает «кольцо». М-да… будет тяжело.
Выслушав весь список, поняла, что и половины не запомню.
– И как будем торговаться интересно… – проговорила тихо, но Аапехти явно услышал.
– Скорее всего, они назовут желаемое в дебенах, а уже его эквивалент можно будет распределить по наличным на складе вещам, – прошептал он мне в затылок.
– Я не понимаю, что такое «дебен» …
Аапехти щёлкнул как-то странно пальцами, и к нам подбежал мальчишка лет десяти. С гладко выбритой черепушкой, в короткой плиссированной юбке и с таким же глазом Гора на груди. Ага, братья снабдили его помощниками.
Не доходя до нас, паренёк упал на колени, но жрец подозвал его и что-то прошептал тому на ухо. Мальчишка поклонился в пол и стал пятиться к выходу.
Манифер наблюдала всё это со странным выражением лица. Но молчала… и то хорошо.
Через пару минут, которые мы провели в тишине, помощник вернулся бегом и опять упал у ног Аапехти, протянув тому мешочек. Жрец забрал его, отпустив мальчишку движением руки. Потом развернулся так, чтобы закрыть происходящее от глаз первой дамы. На свою руку он высыпал несколько кусочков серебра.
– Это серебряный «дебен», госпожа, – прошептал он.
Взяв один, подержала его в руке. Ну, навскидку, грамм сто.
– Его могут разделить на десять частей. Такая часть будет называться – «кидет». – И вытащил маленький кусочек. – Для облегчения расчётов любой товар имеет цену в серебряных, золотых или медных дебенах.
– И как это будет выглядеть на примере?
– За молодую рабыню на рынке ценой в четыре дебена и один серебряный кидет можно отдать, допустим, шесть бронзовых сосудов, десять медных дебенов, пятнадцать льняных одеяний, покрывало, одеяло и горшок мёда.
– Офигеть… – прошептала еле слышно. Странно, произнесла я это по-русски.
Мужчина собрал серебро в мешочек и отдал мне с поклоном. Хм… первый подарок… Хотя это мне нужно его одаривать. Покачала головой и вернула дебены обратно.
Жрец как ни в чём не бывало отошёл мне за спину. Убийственный взгляд Манифер сопровождал каждый его шаг.
– Я могу поговорить с вами наедине, божественная? – спросила она.
Взглянув на Аапехти, кивнула ему, головой показав на дверь. Жрец, пятясь, вышел. Охрана так и осталась подпирать проход, как и рабыни с опахалами. Тех, кажется, вообще не замечали.
– Кто этот жрец, госпожа, что допущен к твоей спине? – возмутилась женщина, растеряв всякую покорность и хладнокровие.
М-да… надеюсь, тут не любовная ревность. Только «розовых» соплей мне здесь не хватало.
– Успокойся! – пришлось ответить грубо. Даже показалось, что какая-то волна силы распространилась от меня. Уж не пресловутый ли Сехем проявился?
Женщина резко села, с удивлением уставившись на меня. Я совершенно не знала, можно ли ей доверять. С другой стороны, судя по её поведению, нас связывали отношения… надеюсь, дружеские. Что ей можно рассказать? Ну, уж явно не то, кто на самом деле теперь в этом теле.
– Ты знаешь, что произошло в храме?
– Это знают все… от горя вы чуть не ушли вслед за дитём, но молитва вашего божественного супруга вернула вас.
– Хм… ну почти… меня опоили перед родами. Поэтому ребёнок мёртв, да и я могла последовать за ним… И что странно, не великая Хатхор… а Бастед решила помочь мне.
Женщина закрыла руками рот, борясь с собой, давая мне высказаться.
– Она же послала своего жреца. Он теперь преданный мой помощник.
– Нужно рассказать чати… «первый надзирающий за порядком» обязательно найдёт виновного, – заполошно заговорила Манифер, приблизившись к моим коленям.
– А ты уверена, что он сам не вовлечён в это? Или кто-то из близких сановников?
Первая дама задумалась.
– Ни сына, ни дочери у твоего царственного супруга пока нет. Зачем убивать вас?
– Я более склоняюсь к тому, что избавлялись именно от ребёнка. Я, как видишь, жива и здорова.
– Получается… – задумчиво уставилась она в пространство, – скоро вас сделают вдовой и подготовят нового супруга. Думаю, некоторым не понравилось желание повелителя, наконец, самому принимать решения. Да и его стремление возглавить войско в войне с Митанией…
Вот и появилась информация, откуда могут расти ноги…
– Ты же понимаешь, что не должна никому рассказывать об этом?
– Не волнуйтесь, госпожа, вы ведь помните, что мой покойный супруг не был дружен с Хоремхебом.
Так… а Хоремхеб у нас… в мыслях появился рослый мужик с множеством шрамов, ставший военачальником ещё при «папаше». Невероятным образом, он умудрился получить в жёны мою тётку по матери – Мутбенрет. Скорее всего, этим браком Эхнатон обеспечивал себе поддержку в военной среде, так как сам ничем, кроме «общения» с Атоном, не интересовался.
И что получается… этот боров решил, что стоит самому стать фараоном?
– Но, может, всё-таки следует рассказать об этом чати? Он ведь приходится вам дедушкой!
Хм… Эйя… по воспоминаниям, сухощавый мужчина… лет пятидесяти или старше. Не помню, чтобы тот хотя бы раз
