заколку.
– Повезло, – говорю я. – Умный ход.
Когда дайвер вылазит из бассейна, я говорю:
– Кажется, рост примерно 6,2 фута, вес – двести фунтов[11], верно, Риона?
Она кивает.
– Он был сильным. Возможно, молодым – меньше сорока. Темные глаза, – она замолкает, припоминая подробности. – Думаю, он левша, – добавляет девушка.
– С чего ты взяла?
– Когда я плыла на спине, он схватил меня за шею вот так… – она изображает, как он захватывает ее горло слева направо. – Похоже, это была его преобладающая рука.
– Хорошо, – киваю я.
– Не слишком подробное описание, – скептически замечает Риона.
– Лучше, чем ничего.
Мы смотрим, как дайвер выходит из бассейна и берет телефон.
– Вы уже пробовали отследить телефон? – спрашиваю я Кэллама.
– Да, – отвечает он. – Он ненадолго включился в Гриктауне и снова пропал.
– Что за информация хранится в телефоне?
– Всякая, – говорит Риона. – Личные и банковские данные, вся моя рабочая почта… все защищено паролем, но понятно, что это ничего не значит для тех, кто хорошо знает свое дело.
– Мог ли телефон быть целью нападавщего?
Риона пожимает плечами:
– Кажется, есть более простые способы ее украсть.
Я снова поворачиваюсь к Кэлламу:
– Ты знаешь, кто принимает в Чикаго заказы на убийства? Если киллера нанял кто-то из местных, посредник мог бы назвать нам имя дайвера. И, возможно, его заказчика.
– Кое-кого знаю, – кивает Кэллам.
Я хочу сопровождать его в этом деле, поэтому обращаюсь к Рионе:
– Можно я завтра завезу тебя в дом к твоим родителям? Всего на пару часов.
– Без проблем, – отвечает она без особого энтузиазма.
– Отлично, – говорю я. – Теперь обсудим возможных врагов. Кто затаил на тебя нынче обиду?
– Конкретно на Риону – никто, – отвечает Кэллам. – На Гриффинов – гребаная толпа народу. Возглавляют список русские – мой отец застрелил их прошлого главаря, Колю Кристоффа. Их новый глава – какой-то гангстер старой школы по имени Алексей Енин, прямиком из Москвы. Когда-то он работал следователем в КГБ, так что можешь представить себе степень его жестокости.
– Утопление не в стиле русских, но я могу допустить, что бывший кагэбэшник чуть более утончен в своих методах, чем другие, – замечаю я.
– Верно, – кивает Кэллам. – Но все же было бы странно, если бы они нацелились на Риону.
– Кто еще?
– Возможно, семья Хартфордов, – вступает Риона.
– Кто это? – спрашивает Кэллам.
– Пару месяцев назад Энзо Галло попросил меня о помощи. Вернее сказать, одному из членов другой итальянской семьи понадобилась моя помощь, – говорит девушка с выражением отвращения на лице. – Боско Бианчи вел машину в нетрезвом виде и под кайфом с парой шестнадцатилеток в машине. Одна из девочек вылетела через лобовое стекло, ее ввели в медикаментозную кому. Результаты токсикологического теста Боско пропали, а я позаботилась о том, чтобы его признание не получило ход. Прокурор добился восьмимесячного заключения в колонии общего режима, девочка так и не пришла в себя.
Видно, что Рионе жаль девушку, и ей не по себе, что она сфальсифицировала улики в деле Боско, но она не собирается этого скрывать.
– Вирджинию Хартфорд отключили от аппарата жизнеобеспечения неделю назад, – продолжает Риона. – У нее остались отец и брат. На их месте мне бы хотелось отомстить.
Я записал это так же, как информацию о русских.
– Ясно, – говорю я. – Эту версию мы тоже проверим. Еще что-нибудь?
Риона долго молчит, прежде чем сказать:
– Возможно, Люк Баркер.
– Кто это?
– Он был старшим юристом в нашей компании. Распускал руки во время рождественской вечеринки, и дядя Оран его уволил.
– И где он теперь?
– Понятия не имею, – холодно отвечает Риона.
– Ладно, – говорю я, записывая его имя тоже. – Для начала неплохо. Завтра утром мы начнем проверять эти версии.
Уже почти полночь, и я вижу, как Кэллам изо всех сил сдерживает зевок. Он обнимает сестру со словами:
– Мы все выясним, Ри. Не беспокойся.
– Я не беспокоюсь, – отвечает она. – Я просто хочу узнать, что происходит.
– Передавай привет Аиде, – говорю я Кэлу.
– Уверен, мне подвернется такая возможность через пару часов, когда Майлз в очередной раз нас разбудит, – отвечает он.
Мы с Рионой возвращаемся в «Эскалейд» и едем в сторону ее дома.
– Мы можем встать на подземной парковке, – говорит она. – Хоть у меня и нет машины, но есть собственное место на паркинге.
Я понимаю, почему выбор девушки пал на эту многоэтажку – она во многом похожа на ее угловой кабинет. Квартира располагается высоко, в ней нет ничего лишнего, и оттуда открывается потрясающий вид. Риона любит контроль и эстетику строгости.
Лишь когда мы оказываемся в квартире наедине, девушка осознает, что мне предстоит ночевать здесь, в самом сердце ее личного пространства.
– Меня вполне устроит диван, – говорю я.
– Хорошо, – отвечает Риона, однако на ее лице легко читается дискомфорт. – Я принесу свежее белье.
Я расстегиваю и сбрасываю рубашку, намереваясь, как обычно, умыться и почистить зубы в раковине.
Риона возвращается довольно быстро с охапкой свежего постельного белья. Ее взгляд скользит по моему обнаженному торсу, и я с удивлением отмечаю, что девушка краснеет – вот уж не думал, что она скромница.
– Держи, – протягивает Риона белье, избегая встречаться со мной взглядом.
– В чем дело? – я не могу удержаться, чтобы не подразнить ее немного.
– Ни в чем, – коротко бросает она.
Я почти уверен, что правдорубка Риона сейчас лжет.
– Тебе нужна зубная паста или что-то еще? – бормочет она.
– Не-а. Я захватил все необходимое.
– Ладно. Тогда спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Риона.
Она возвращается в спальню, и я слышу приглушенные звуки текущей воды и шлепанье босых ног по полу, пока девушка готовится ко сну.
Я, любопытный по своей натуре, позволяю себе немного оглядеть гостиную.
Здесь чересчур чисто. В отличие от Дина, Риона отлично бы вписалась в солдатский быт. Ее книги выставлены в ряд с армейской точностью, и даже с сотней белых перчаток я не нашел бы на поверхности ни пылинки. Пульт лежит под идеальным углом в девяносто градусов по отношению к телевизору.
Глядя на весь этот порядок, я задумываюсь. Мой опыт говорит о том, что, если кто-то так отчаянно цепляется за чувство контроля, значит, в его жизни случалось нечто, что заставляло его почувствовать себя абсолютно беспомощным.
Я вспоминаю, как Риона описывала Люка Баркера и то, как он «распускал руки» на рождественской вечеринке. Голос девушки был спокойным, как всегда, но я совсем не чувствую спокойствия, думая об этом. Скорее укол чего-то, очень сильно похожего на ярость. Пожалуй, Люк первый, с кем я хотел бы пообщаться по этому делу.
Я стелю чистую хрустящую простыню поверх дивана, чтобы защитить
