отчетливо слышен мужской голос, тихий баритон. Который, будто чеканя каждое слово, разговаривает с ней, ломает ее морально и желает заполучить ее согласие. Но Саша с замершим на миг сердцем ждет, когда отворится дверь и начнется самый кошмарный ад для нее. Шаги остановились за дверью, скрип задвижки, ее руки трясутся, и все нутро холодеет в ожидании ужаса и боли. Дверь открывается и темнота, она просыпается в холодном поту, а на столе звонит телефон.
Резко сдернув ноги со столика и протерев глаза, она взглянула на дисплей: это был знакомый священник из церкви недалеко от дома. Привычка помогать в церкви оказалась такой крепкой, что была схожа с наркоманией и ломкой. Потому, отыскав первую попавшуюся церковь, она представилась святому отцу как православной верующей и предложила свою посильную помощь. Ей оказались там рады, только никто не знал о ее экзорцистских способностях. Нажав на кнопку, она поднесла телефон к уху и ответила, стараясь избавиться от мерзкого ощущения страха.
— Святой отец Джефферсон, добрый день, что-то случилось?
— Здравствуй, дитя наше. Зайдешь сегодня вечером в церковь, на вечернее хоровое пение?
— Подождите… — она поднялась с кресла и подошла к окну, настороженно продолжая интересоваться, — откуда вы знаете о том, что я пою?
— Ох, дитя мое, ты же сама напевала песню на другом языке, когда любовалась иконами.
— Точно, не думала, что меня услышат. — Саша устало потерла глаза и сказала: — Но я ведь не знаю слов молитв, которые вы исполняете. Я вам точно помочь не смогу в этом.
— Все молитвы одинаковы, если исходят от чистого сердца. Я дам тебе слова, и ты их прочитаешь, смысл и чувства одни и те же. — Он говорил тихо и медленно.
— Хорошо, святой отец, я как с работы освобожусь, загляну к вам.
— Мы ждем тебя, можешь не торопиться.
Отключив свой телефон и убрав в карман зеленых штанов своей униформы, она посмотрела в окно. Машины сновали туда и обратно, люди не прекращали ходить ни на минуту, всё куда-то торопясь и опаздывая. Потихоньку все это начинало раздражать и хотелось прийти в церковь, где тихо и уютно, где привычнее всего. В коридоре стало на удивление шумно, кто-то кричал и возникла суматоха. Александра тряхнула головой и глубоко вдохнув, выдохнув, выбежала из своего кабинета, забыв о своем кошмаре. Ведь в коридоре был совсем другой кошмар, а именно: два питбуля в ужасном состоянии. Разодранные грудины и лапы, с которых до сих пор стекала кровь, бешеное состояние и дикий лай. Псы кидались друг на друга, но хозяев не трогали, на раны не обращали внимание совсем. Мисс Катрин побежала вызывать мужчин из питомника с необходимыми приспособлениями для бойцовых собак, но Саша ее остановила. Она сбегала в кабинет и, набрав наркоз в шприцы, по нужной дозе в каждый, вернулась к собакам. И вновь ее пытались отговорить от опасной затеи, подруги в этом тоже принимали активное участие. Но, отмахнувшись от назойливых персон, ветеринар уговорила хозяев потянуть поводок вверх, чтобы пес оказался в подвешенном состоянии. И в эту единственную минуту она вколола наркоз, разрешив ослабить силу натяга поводка. Уже через пару минут собак начало тошнить и вырвало, только потом они слегли и заснули, все еще немного реагируя на прикосновения.
Алекс суетилась с остальными хирургами и накладывала псам швы. На ее взгляд, эти крепкого телосложения и коричневого окраса псы оказались настоящими красавцами. Но ужасал их внешний вид и невольно напоминал о прошлом, о котором девушка старалась не думать. Она сильно о них переживала и щепетильно отнеслась к операции, чуть ли не проверяя каждый порез на наличие более серьезных травм. Но все обошлось: перебинтованные и залеченные псы тихо сопели на хирургических столах, каждый на отдельном. Это была лишняя мера предосторожности, чтобы при пробуждении они снова не сцепились. Вот только назревал скандал покрупнее, когда Саша вышла из кабинета и увидела двух мужчин, которых теперь сумела как следует разглядеть.
Оба были разодеты как самые настоящие сутенеры: атласные рубашечки ярких цветов, увешанные перстнями и цепям, выглаженные брюки и уложенные с помощью геля волосы. Такие персоны ее ужасно выводили из спокойного состояния, но, стараясь держать себя в руках, она решила спросить все спокойно. При этом влажным полотенцем вытирая руки от крови и тяжело дыша от двухчасовой операции.
— Что произошло с собаками? Почему они пытаются порвать друг друга и так растерзаны?
— Они лучшие участники собачьих поединков. Проявите уважение и называйте меня как положено, — мужчина в красной рубашке недовольно фыркнул.
— Собачьи поединки? — Саша начинала злиться, узнав причину и даже не замечая мисс Катрин рядом, — То есть, вам нет разницы, сдохнет пес или нет? Это живое существо, которое преданно вам и не бросит вас!
— Это всего лишь собака, украшение хозяина и не более, — другой мужчина в синей рубашке презрительно хмыкнул в ответ.
— Это ты всего лишь гребаное украшение этого тухлого мира! Собака любит тебя и терпит все твои закидоны! Ты хоть видел, как пес смотрел на тебя, когда мы его уносили в кабинет? Ты хоть понимаешь, что животное испытывает, когда уверено в своей смерти? Он беспокоится о таком ублюдочном хозяине!
— Ты что себе позволяешь, дешевка⁈ — мужчина в красной рубашке подобного терпеть не желал.
— Хлебало завали! — Саша пыталась вырваться из хватки начальницы. — Пес доверился тебе, а ты его предал! Вот когда тебя так же подставят, поймешь, нет не поймешь, ты просто пустишь себе пулю в висок от этой боли! А собака продолжит жить с этой болью и доверять хозяину, но ожидать предательства снова!
— Александра, перестань! — Катрин попыталась ее утихомирить, но не сумела.
Разозленная девушка вырвалась из ее хватки и ударом ноги в живот завалила мужчину на спину. Сев сверху, она пару раз врезала кулаком ему по виску и продолжала материть хозяина собаки, а слезы предательски стекали по щекам. Схватив его за грудки и притянув к себе, она закричала так, чтобы услышали все. Толпа работников и зевак окружили их и следили за зрелищем. Второй хозяин собаки остановился и вмешиваться не рисковал, видя прекрасно реакцию этой своенравной женщины. Но услышав, как та сквозь слезы говорит правду, горькую и унизительную, он понял… Понял, каким омерзительным человеком был, когда поступил так со своим верным другом.
— Ты, ублюдок, хоть понимаешь, каково псу видеть, как
