враждебные германские племена), и до Месопотамии (вотчины Сасанидов), делали ее намного более стратегически привлекательной, чем Рим. Этот «Новый Рим» отныне будет расти и процветать, в то время как старый продолжит уменьшаться – в размерах и в значимости.
* * *
К моменту смерти Константина в 337 г. христианство пустило в империи глубокие корни. А к 400 г., спустя десять лет после запрета императором Феодосием почти всех языческих культов, новую религию, вероятно, уже исповедовала бóльшая часть населения. Однако христианизация Римской империи совпала с участившимися кризисами и политическим упадком. В 370-х гг. кочевой народ из степей Центральной Азии, гунны, мощным катком двинулся на запад, согнал племена готов с их земель вдоль Днепра и спровоцировал массовую миграцию, которая в течение нескольких следующих десятилетий будет свидетелем разрушения имперских границ и, в конце концов, краха Западной Римской империи.
Зимой 406–407 гг. германские племена вандалов и свевов большим числом перебрались через Рейн, спасаясь от неумолимой экспансии гуннов (которые прибывали волнами, видимо, совпадавшими с климатическими катаклизмами на Востоке). Гунны пересекли Рейн в 451 г., под предводительством Аттилы, но были повержены в битве при Каталаунских полях объединенной армией римлян и вестготов (одного из самых многочисленных германских народов). После чего Аттила напал на Северную Италию, разграбил дюжину городов, включая (сегодняшние названия) Аквилею, Падую, Павию, Бергамо, Виченцу, Верону и Милан. Многие жители укрылись в лагуне солончаков, на разбросанных вдоль Адриатического побережья островах. Здесь, в безмятежных водных лабиринтах, они вбивали в грязь опорные столбы и возводили здания вдоль каналов. Аттила, который хвастался, что в местах, где проскакал его конь, больше никогда не вырастет трава, на самом деле оставил после себя кое-что совершенно выдающееся: город Венецию.
Итак, Аттила продвигался на юг, и на переговоры с ним прибыло посольство, которое возглавлял не император Валентиниан, но один аристократ 60 с чем-то лет, папа Лев I, будущий Лев Великий[24].
В своем великолепном священническом облачении Лев предстал перед Аттилой. Произошло это недалеко от Равенны, столицы Западной империи с 402 г.: благодаря болотам и каналам она была защищена лучше, чем Рим или Милан. Красноречие и богатые одежды духовного лица произвели впечатление на царя гуннов – как и огромная сумма денег, которую тот предложил, чтобы Аттила покинул Италию. Так что именно папа, а не император оказался в Италии у руля, особенно в Риме: авторитетный и харизматичный лидер являлся воплощением власти – как политической, так и религиозной – и внушал уважение. Папы и их епископы стали брать на себя множество ролей, которые до того играли императоры и другие представители римской власти, а Церковь сделалась крупнейшим, после государства, землевладельцем в Западной Европе.
Значение и полномочия папы и Церкви возрастали в течение следующих десятилетий и далее – столетий. Восточная империя выжила и продолжала существовать вплоть до османского завоевания Константинополя в 1453 г. – именно тогда по-настоящему и закончилась Римская империя. Западная же часть пала тем сентябрьским днем в Равенне в 476 г., когда был свергнут ее последний император. По иронии судьбы звали его Ромулом. Еще ребенок, он носил прозвище Augustulus – «Августенок». 4 сентября 476 г. германский наемник Одоакр захватил Равенну и сместил с трона Ромула Августула, которого оставил в живых, сжалившись над его молодостью и красотой. Последнего римского императора отправили доживать свои дни на роскошную виллу в Южной Италии.
Войско провозгласило Одоакра царем, но – это важно – не императором: похоже, он не очень жаждал такого титула. И скромно подписывал документы как Odovacer Rex – «царь Одоакр» (хотя и не удержался от имперского шика – добавил-таки к своему имени «Флавий»). На монете, отчеканенной в Равенне на следующий год, он изображен без императорских украшений, без указания титула и регалий. Вместо всего этого – стрижка «под горшок» и усы (такая редкость у римлян, что для них в латыни даже не было слова).
* * *
«Закат и падение» Рима – процесс слишком сложный, его нельзя объяснить единственным фактом или описать конкретным событием. Тем не менее одной из наиболее популярных причин до сих пор считается подъем христианства. Некоторые древние римляне, упрямые язычники, верили, что здесь большую роль сыграл отказ от старых богов и традиций – чтобы разбить эту версию, Блаженный Августин написал свой труд «О граде Божьем». На самом деле христианство – лишь одно из 210 объяснений (по недавним подсчетам немецкого историка), которые за прошедшие века различные ученые давали краху империи [5]. Среди них – физические недуги, в том числе подагра, отравление свинцом и малярия; экологические проблемы типа уничтожения лесов, засухи и эрозии почвы; культурные вопросы, среди которых плохое образование, расовая дискриминация и эмансипация женщин; предположительные нравственные изъяны – гедонизм, гомосексуализм и индивидуализм; милитаризм и жажда славы, но при этом – и прямо противоположные пассивность, апатия, безбрачие и импотенция. Последнее, видимо, было результатом чрезмерного увлечения горячими римскими термами, привычки к «роскоши и бездействию», которая, как считал один суровый викторианский писатель, входит в число «самых главных причин заката и падения Рима» [6].
Какова бы ни была подоплека, великая цивилизация на Апеннинском полуострове перестала существовать. Но наследие Рима продолжало жить, и не только в Италии, но и во всем мире: в политике, праве, языках, искусстве и культуре. Некоторые аспекты этого наследия обсуждаются не менее активно, чем причины заката и падения. Безусловно, кое-какие из римских традиций вызывают беспокойство – не в последнюю очередь кровавые завоевания, которые Калгак называл «опустошением». Далее: хотя и не римляне изобрели рабство, но их цивилизация во многом на него опиралась. К приходу Августа на полуострове насчитывалось порядка двух миллионов рабов, треть всего населения (такие же пропорции сохранятся и в более поздних рабовладельческих обществах Нового Света). Невольники жили в настолько удручающих условиях, что землевладельцам даже приходилось нанимать специальных «раболовов» (fugitivarii), чтобы возвращать отчаявшихся беглецов. Восстание Спартака – лишь одно из череды крупных выступлений рабов, подавленных с особой жестокостью.
Однако, в отличие от рабовладельческих обществ Нового времени, римляне демонстрировали полную «цветовую слепоту»: рабом у них мог стать человек любого происхождения и какой угодно расы. Большинство были военнопленными, но должники, преступники, захваченные пиратами бедолаги и даже брошенные на улице дети тоже являлись потенциальными кандидатами, вне зависимости от цвета кожи, этнического или географического происхождения. У римлян, судя по всему, практически отсутствовало негативное отношение к людям других рас – в частности, потому что они сами нередко представляли собой разнообразную этническую смесь. Как утверждает одно демографическое исследование, лишь «очень небольшой процент» тех, кто ходил по улицам Рима, «мог
