их в покое, детка. Просто садись в фургон, и мы поедем домой, — даже в его мягком голосе слышится зло.
Она делает шаг ближе к нему.
— Я не могу позволить ему причинить вред жителям Кричащего Леса, Диего. Мне жаль.
— Скарлетт, это чудовище — то, чего ты хочешь?
Она, должно быть, в ужасе, если действительно верит, что этот кусок дерьма когда-нибудь сдержит свое слово.
Я хочу перегрызть ему глотку. Мне приходится приложить немало усилий, чтобы мой голос звучал ровно. Мне нужно, чтобы она приняла это решение сама. Как бы сильно я ни хотел утащить ее и оставить у себя, это должен быть ее выбор.
— Я не могу позволить ему причинить вред кому-либо еще.
Слезы текут по ее лицу.
— Доверься мне.
Мое сердце разрывается, и я касаюсь ее руки, когда она проходит мимо.
Скарлетт останавливается, хватает меня за руку и отступает назад, рядом со мной.
— Ты не можешь убить его. Люди придут искать его. Он свинья, но он все еще шериф.
В глазах Шона вспыхивает страх.
Я даже не могу начать выражать, насколько это приятно.
Лоренцо делает глубокий вдох.
— Ах, да, это тот аромат, которого я так долго ждал.
— Что вы за уроды? Ящерица и альбинос? — говоря, Шон отступает назад.
Позади Шона Лоренцо обхватывает рукой его горло и впивается зубами в толстую шею.
Глаза Шона расширяются, и он застывает на месте.
— О боже, не делай из него вампира, — говорит Скарлетт, указывая на кровь, просачивающуюся между губами Лоренцо и артерией Шона.
Лили издает тихий смешок.
— На самом деле это так не работает. Это просто выдумка, Скарлетт.
Держа обе руки Скарлетт, я отвожу ее взгляд от Шона.
— Милая, у нас есть варианты. Вампиры могут убивать своим укусом, они могут обездвиживать, как ты сейчас видишь, или Лоренцо может забрать воспоминания О'Херна. Он никогда больше не побеспокоит тебя, потому что не вспомнит, что когда-либо знал тебя. Он ничего не вспомнит. Это будет чистый лист.
— Он не вспомнит — значит, у него не было бы причин снова искать меня или причинять вред кому-либо в Кричащем Лесу?
Скарлетт смотрит поверх моего плеча, затем снова на меня.
— Он заслуживает гораздо худшего, но, если ты не хочешь привлекать его к ответственности и не позволяешь мне убить его, это лучшее, что я могу предложить. Тебе решать, любовь моя. Лоренцо сделает то, что ты пожелаешь. Он может перегрызть ему горло и спрятать тело, или отвезти его обратно, чтобы он ничего о тебе не помнил, или оставить его в покое. Возможно, страха перед тем, что может случиться, будет достаточно, чтобы удержать его от опрометчивого поступка.
Я никогда не хотел никого убивать, но часть меня хотела бы, чтобы она выбрала смертный приговор. Хотя я знаю, что она этого не сделает.
— Если мы ничего не предпримем, он вернется или, что еще хуже, найдет другую женщину, и станет издеваться над ней.
Страх омрачает выражение ее лица.
— Нет никакой гарантии, что удаление его воспоминаний сделает его лучшим человеком. На самом деле, я скорее сомневаюсь, что это произойдет. Мне придется время от времени проверять его и убеждаться, что ни одна другая женщина не попала в плен, но угроза будет меньше, по крайней мере, на долгое время, пока он справляется с тем, что у него нет прошлого.
Несмотря на мое желание наблюдать, как Шон умирает в страхе и боли, я люблю Скарлетт и никогда не рассматривал реальное убийство. Я люблю ее доброе сердце.
— Забери его память, — говорит она, встретившись со мной взглядом. — Мне жаль обременять тебя проверкой его состояния, но это честная сделка. Он украл часть моей жизни, мы забираем часть его.
Я заключаю ее в объятия, смотрю на Лоренцо и киваю.
— Давай зайдем внутрь, любимая. Я думаю, сегодня вечером ты должна только блистать.
Напряженная и дрожащая, Скарлетт позволяет мне отвести ее обратно в галерею.
Лили бросается вперед и открывает нам дверь.
— До сих пор это была очень волнующая ночь.
Я встречаюсь взглядом с феей.
— Спасибо тебе, Лили. Я не знаю, что бы я сделал, если бы ее похитили.
— Скарлетт — моя подруга. Я бы никогда не позволила этому придурку забрать ее.
Лили влетает в дверь, складывает крылья и хватает поднос с шампанским, чтобы подать его.
* * *
Скарлетт
Как только мы возвращаемся в галерею, я пытаюсь выбросить Шона из головы. Что бы ни случилось в том переулке, это его собственная вина.
Так много посетителей, желающих встретиться со мной, что мне легче отложить все это в сторону. Даже на пятно грязи на моем платье можно отмахнуться как от некоторой неуклюжести.
Диего больше не отходит от меня, и это даже не беспокоит. Он идеален. Пока я обсуждаю искусство с мистером и миссис Кларк, парой, которая только что переехала в Кричащий Лес и живет в новострое, до меня доходит, что Диего, возможно, сказал мне, что любит меня. Может быть, это было всего лишь ласковое обращение.
— Что ж, мне нравится картина. Мы собираемся сделать предложение на «Закат», пока его не купили, как другие.
Миссис Кларк обнимает меня, и они вдвоем спешат обсудить цену с Дэном.
Дэн сверкает своими белоснежными зубами, и я знаю, что они в хороших руках.
Диего наклоняется ближе.
— Думаю, что это последняя картина, милая. Может, оставим все на Дэна?
Кивнув, я беру его предложенную руку, и мы поднимаемся по ступенькам в мою квартиру.
— Мне жаль, что тебе и твоим друзьям пришлось разбираться с моими проблемами, Диего.
В моей студии он поворачивается ко мне. Обычно я не вижу никаких колебаний в его глазах, но ему явно не нравится то, что я сказала.
— Они и твои друзья и рады убедиться, что ты в безопасности.
То, что он назвал меня любовью, ничего не значит. Возможно, это было просто для того, чтобы разозлить Шона. Он может называть всех женщин своей любовью. Мне нужно признать, что он хотел убедиться, что женщина, как я, в безопасности, и я совершенно не особенная. Защищать — в его натуре.
Подойдя к окну, я надолго задерживаю дыхание.
— По крайней мере, теперь я знаю, что мое искусство того стоит.
Сзади Диего заключает меня в свои объятия.
— Разве ты не знала раньше?
Нехорошо ожидать от людей большего, чем они хотят дать. Мне недостаточно ласки и добрых слов, только не от Диего.
— Я не была уверена. Никто никогда по-настоящему не узнает, пока
