Оуэн почувствовал себя полным идиотом. Не зря его с первой минуты насторожил этот холодный взгляд.
— Вы правы во всем, миледи. Я лишился дара речи от такой проницательности.
— Я расскажу вам, что знаю, но только с одним условием.
— Каким?
— Вы уедете завтра же и не будете больше расспрашивать никого другого.
— И как вы заставите меня сдержать слово?
— Мой муж может сделать так, что вы серьезно пострадаете.
— Ясно. Вы приметесь кричать о насилии, а он натравит на меня своих костоломов.
— Именно так.
Как он мог настолько ошибиться на ее счет? Вот тебе и глупенькая, вот тебе и пустышка. Лучше бы ей оказаться дурой.
— Почему вас так это заботит?
— Я не должна допустить ни малейшего скандала теперь, когда принята в свиту герцогини Ланкастер. Для меня честь находиться в этом доме. Для Джейми… лорда Марча это очень важно.
— Но если вы исполните угрозу, то поднимется скандал.
— Я буду потерпевшей стороной, капитан Арчер. Вполне заурядная история — на женщину набросился солдат. Мне поверят.
— Только не лорд-канцлер.
— Уверена, Джон Торсби выбрал вас не благодаря вашей добродетели. С чего бы ему сомневаться, если я заявлю, что вы решили воспользоваться случаем, когда я заглянула в вашу комнату, чтобы узнать, не нужен ли вам лекарь?
— Глупый поступок.
Она пожала плечами.
— Люди считают меня глупой. Я не возражаю. Меня это устраивает. Дает возможность иногда удивлять.
— В этом вы правы. Что ж, я ничего не выиграю скандалом, поэтому можете на мой счет не беспокоиться.
Дама разгладила юбку.
— Я забеременела. Джейми пришел в ярость. После двух лет брака беременность случилась в самый неподходящий момент. Герцогиня наверняка настаивала бы, чтобы я осталась на севере. Выплачивать жалованье мне начали бы только после родов. Джейми отправился к Оззи, сказал ему, что это, скорее всего, его ребенок. Оззи приехал на север и отвел меня к повитухе, которая за плату избавила меня от необходимости прибегать к ее услугам в ближайшем будущем.
— Это был ребенок Фицуильяма?
— Точно не знаю.
— Чем лорд Марч пригрозил ему?
Леди Джоселин оскорбилась.
— Ему не пришлось прибегать к угрозам. Оззи любил меня и сделал бы для меня все, что угодно. Он поверил, что это его ребенок, и, если я не пожелала выносить плод, он был готов помочь мне избавиться от него.
— Разве лорду Марчу не нужен наследник?
— У нас еще будет время для рождения наследников. А пока он хочет упрочить свое положение в свите нового герцога.
— А вы стремитесь упрочить свое положение при герцогине.
— Разумеется. Они идут рука об руку.
— Разумеется. А кто была эта повитуха?
— Магда Дигби, Женщина с Реки. Жуткое создание. Живет на окраине Йорка, на берегу реки, в вонючей лачуге. Но со мной она хорошо обошлась. Как видите, мне ее вмешательство не повредило.
— А что насчет паломничества Фицуильяма в Йорк?
Она сморщила носик.
— Он затеял неудачную интрижку со здешней судомойкой. Герцогиня узнала об этом и отослала его замаливать грехи.
— Что случилось с судомойкой?
— Ее выдали замуж за одного из слуг.
— А зовут ее Элис?
— Так вы знаете о ней?
— Один из моих… Один из лучников Бертольда собирался на ней жениться, но потом Фицуильям встал между ними.
— При случае я упомяну об этом герцогине… после вашего отъезда. Желаете еще что-нибудь узнать?
— У него были враги в Йорке?
Она коротко рассмеялась.
— У такого, как Оззи, везде найдутся враги.
4
СЕВЕРНЫЙ КРАЙ
Добираться из Кенилуорта до Йорка было так же неприятно, как пересекать Ла-Манш. Оуэн подумал о пилигримах, скончавшихся в аббатстве, и ему в голову пришло, что легче всего объяснить их смерть трудной дорогой в зимнее время в этот забытый Богом край. Днем в ушах завывал влажный северный ветер, обжигавший лицо и продувавший насквозь даже самую теплую одежду. Ночью к дьявольскому голосу ветра добавлялись голодные крики волков. Путешествовать было бы гораздо приятнее с отрядом солдат или хотя бы в компании друзей — Бертольда, Лифа, Неда и Гаспара. Но как только у него возникала эта мысль, он тут же гнал ее прочь. Ратные дни остались для него в прошлом. Он должен забыть о той жизни.
Оуэн прибыл в Йорк усталый, замерзший и заранее настроенный возненавидеть этот город. Он вошел с юга, через заставу Миклгейт, перешел по мосту через реку Уз, источавшую стойкий запах рыбных лавок и общественных туалетов, пересек Королевскую площадь и направился в собор, чтобы для начала представиться секретарю архиепископа. Город представлял собой нагромождение узких улочек, затемненных нависающими вторыми этажами и пропахших отбросами, совсем как Лондон и Кале. Оуэн удивился, где нашлось столько глупцов, которые согласились жить в этом убогом городишке, открытом северному ветру.
Но собор произвел на него сильное впечатление. Когда закончится строительство, это будет грандиозное сооружение. Оуэн отошел назад и задрал голову, представив себе, как две квадратные башни фасада увенчаются высокими шпилями. По крайней мере, йоркширцы знали, как воздать хвалу Господу за то, что он помогает им продержаться длинными зимами.
Церковный служитель с суровым лицом довел Оуэна до самой приемной архиепископа, после того как все попытки объясниться на словах не увенчались успехом. Ни тот ни другой не понимали произношение собеседника. Когда Оуэн входил в приемную, мимо него проскользнула какая-то странная личность: маленький жилистый человечек с оливковой кожей, редкими волосенками и хитрыми водянистыми глазками под нависшими веками. Запах рыбы еще долго оставался в дверях, хотя человечка и след простыл. Оуэн никак не ожидал встретить подобного типа в покоях архиепископа.
Йоханнес, секретарь архиепископа, оказался, к удовольствию Оуэна, приятного вида молодым человеком с хорошими манерами.
— Его светлость будет рад узнать, что вы добрались благополучно. Шотландцы — настоящее бедствие зимой для путешественников в этих краях.
— В дороге я встретил лишь несколько таких же, как я, глупцов, если не считать грабителей, шнырявших по лесу.
Юноша слегка улыбнулся.
— Ваш акцент может насторожить местных жителей, они считают всех непривычно говорящих шотландскими разбойниками. Теперь понятно, почему каноник Гутрум не отходил от вас ни на шаг.
— Его светлость забыл предупредить меня об этом. Теперь я буду стараться сгладить свою речь.
