в том, что я выбрал какие-то неубедительные статьи, нет. Просто большинство интервенций в психологии не обладают большой глубиной эффекта. Особенно когда этот эффект усредняют по большому количеству разных (очень разных) людей.
Рис. 37. Командная работа
Это говорит о том, что, скорее всего, единой волшебной таблетки нет и не было. Возможно, и не будет. Все, что мы имеем, — это источники надежды, набор маленьких рецептов, каждый из которых по отдельности не дает значительного результата, но стоит применить эти рецепты одновременно, и шансы на значительный эффект существенно возрастают.
В одном из исследований [36] перечислялись сорок (!) различных верхнеуровневых стратегий для изменения поведения. И ни одна из них не является не то что панацеей, а сколько-нибудь ощутимо полезной. По крайней мере, мне не удалось найти ни одной научной работы, где сравнивалась бы их эффективность в деле изменения поведения.
4.7. Почему опасно равняться на великих
В интернете существует отдельный жанр статей, в которых описываются подходы к различным аспектам жизни всяких великих людей, как будто, если ты начнешь делать то, что делают они, тоже станешь великим.
В рамках примитивной логики в мире, где все известно и случайностей нет, такой подход, возможно, и сработал бы. Но в реальном мире есть некоторые закавыки.
Во-первых, в этих статьях и книгах, как правило, описано далеко не все, что делают великие люди, а лишь то, что можно наблюдать снаружи. Наверняка есть еще что-то, но мы этого просто не видим. А вдруг именно оно и есть самое важное? Мало того, это могут быть не секреты, которые сознательно оберегаются, а что-то неосознанное.
Рис. 38. Внешнее и внутреннее
Во-вторых, многие внешне заметные действия — это не просто действия сами по себе, а следствие определенного взгляда на жизнь, определенных внутренних установок и определенного видения мира. А вот его-то мы как раз напрямую не видим и судить о нем можем лишь по косвенным проявлениям. Например, человек пишет свои задачи в блокноте и на стикерах не потому, что задачи, записанные в смартфон, «ни у кого и никогда не выполняются», а потому, что именно у этого человека есть определенные особенности восприятия информации. Может, сам процесс записи задачи на бумагу помогает ему подумать о ней дополнительные несколько секунд, и они оказываются решающими. Или мы формулируем задачи определенным образом не потому, что это какая-то сакраментальная тайна и ритуал, ублажающий богов самоорганизации. Нет, формулировка задачи соответствующим образом возможна только при определенном понимании этой задачи. И по большому счету нам нужно именно это понимание.
Как правило, приступая к работе над своей (не)организованностью, мы начинаем искать ответы на внешние вопросы.
• Что скачать на смартфон? (Как будто есть какая-то универсальная программа, которой достаточно для того, чтобы больше успевать.)
• Как часто проверять почту и мессенджеры? (Как будто частота проверки сообщений определяется чьим-то ответом, а не вашей внутренней тревогой и страхом упустить что-то важное.)
• Как разлиновать блокнот и в какой форме записывать свои жизненные цели? (Как будто порядок букв на бумаге играет решающую роль в воплощении цели в жизнь.)
Но подавляющее число внешних вопросов — следствие ответов на вопросы внутренние.
• Чего вы хотите от жизни?
• А что ради этого вы готовы начать делать и от чего ради этого вы готовы отказаться?
• А вы готовы рискнуть?
• А вы готовы вписаться в проект, не имея детального плана и без гарантий успеха?
При этом с внутренними вопросами все куда сложнее: очень тяжело отличить честный ответ от того, который вам бы хотелось дать. В разделе 3.4 я описал модель двойных убеждений, согласно которой на один и тот же вопрос человек может дать совершенно противоположные ответы в зависимости от того, дадут ли ему подумать.
Помните анекдот про актера из эпиграфа к разделу 3.1? Так и у нас: мы можем многое знать, но в реальной рабочей ситуации вести себя совершенно иначе — на первый план будут пробиваться глубинные убеждения, менять и перезаписывать которые долго и сложно (но возможно). А вдобавок к убеждениям часто приходится менять и привычки, особенно привычки мышления, что тоже очень небыстрое занятие. Из-за этого, например, советы «Да не бери ты это в голову» или «Просто не переживай из-за этого» имеют практически нулевую эффективность при лечении тревожности или депрессии.
Вернемся к великим людям.
Предположим, что:
• мы видим абсолютно все, что они делают;
• по их действиям мы узнали абсолютно все о том, как они думают и как устроен их внутренний мир;
• мы научились точно повторять их действия и образ мышления.
Теперь-то мы получим все те же результаты, что и великие люди? Если так, это будут все полученные ими результаты, а не только та видимая их часть, из-за которой мы решили им подражать. Как правило, на виду оказываются богатство, известность, власть и прочие любимые нами пороки и искушения. Но часто вместе с этим идут фанатичность, одержимость, одиночество, злобный шепот за спиной, подлянки от завистников и лучи поноса со стороны хейтеров. Они идут в комплекте — учитывайте это.
Мы видим и знаем далеко не все, мир более сложный, чем нам кажется, а случайности в нем больше, чем мы ожидаем. Если это все помножить на очень загадочное поведение людей, которые, как правило, иррациональны, импульсивны, непонятно чего хотят, думают одно, говорят другое (даже самим себе), а их поступки вообще свидетельствуют о чем-то третьем, получается довольно сложная картина, к которой просто так не подойти.
4.8. О сложности нашего мира
После разговоров с Анатолием Левенчуком у меня появилось подозрение, что инструменты системного мышления могут помочь приручить всю эту сложность. В своем учебнике «Системное мышление» [37] Анатолий Игоревич пишет, что существует два вида подходов к работе со сложными системами: условно восточный и условно западный.
Условная «восточность» состоит в признании непостижимой сложности мира, невыразимости и непередаваемости человеческого опыта в постижении этого мира.
Условная «западность» состоит в опоре на рациональность. «Рациональность» происходит от латинского ratio, означающего «причину», «объяснение», но также и «отношение», т. е. ассоциируется с делением на части, анализом.
В своей книге я придерживаюсь условно восточного подхода и считаю, что вся правда нам недоступна, умом мы многого постичь не сможем, и, если мы хотим улучшить сложную систему, которую до конца не понимаем, единственный возможный путь — эмпирика-практика, когда мы аккуратно пробуем, смотрим,
