11
После пяти гудков послышался прерывистый механический голос, записанный на магнитную пленку: «Специальный агент Коллерон. Оставьте свое сообщение».
— Маркус, это Томас Харви, сейчас шесть тридцать вечера, я вернулся в Нью-Йорк… Звоню вам из аэропорта. Я сажусь в первое же такси и еду к себе. Перезвоните поскорее или сразу приходите ко мне домой…
Затем, поколебавшись мгновение, добавил, прежде чем повесить трубку:
— …Я знаю, как встретиться с Эдипом.
Человек за рулем не спускал глаз с такси, в которое только что нырнул Томас Харви. Тронувшись с места, он вынул из кармана куртки телефон и набрал номер.
— Как и предполагалось, он прилетел последним рейсом, прибывшим из Италии… Что? Нет, он один, никаких следов присутствия агента Коллерона… Да, его такси направляется прямиком по направлению к Манхэттену, вероятно, он возвращается к себе. С помощью микрофонов, установленных в его квартире, мы очень скоро что-нибудь разузнаем.
Томас Харви прислонился к дверце такси, которое везло его в центр города. Его дыхание оставляло на стекле запотевший ореол, который он время от времени вытирал тыльной стороной ладони. Снаружи на шоссе обрушивались порывы ледяного ветра с дождем и водяной пылью, затем, подобно стенам небоскреба, широкими восходящими потоками снова поднимались в воздух. Только что стемнело. Город, оказавшийся во власти перекрестного огня фар и неоновых вывесок, был наполнен гулом спешащих мужчин и женщин, пытавшихся вырвать несколько минут из бега времени. Такси только что пересекло Первую авеню. Томас Харви наконец-то почувствовал себя дома. При виде проносившихся за окном привычных кварталов, которые отделяли его от берегов Гудзона, он закрыл глаза и ненадолго задремал. Голос шофера, который только что остановил автомобиль перед домом № 65 по Бликер-стрит, внезапно разбудил его.
— Да, это здесь, спасибо, — ответил он, поднимая глаза на скошенные грани Баярд Билдинг.
В двадцати шагах от него темный силуэт за рулем остановившегося автомобиля снова схватился за телефон.
— Харви только что вернулся домой. Теперь сосредоточимся на прослушивании. Я буду через пять минут.
Двое мужчин в роскошной квартире сидели в наушниках. Они старались распознать каждый из шумов, которые слышали: шаги человека, который прохаживался туда-сюда, раскладывал на столе книги, шорох страниц, затем снова шаги и женский голос, тихонько напевающий старинную мелодию под незатейливый аккомпанемент пианиста и контрабасиста. Внезапно двойной звонок заглушил звуки музыки. Уменьшив громкость проигрывателя, выпущенного в пятидесятые годы, Томас Харви направился в прихожую. Мельком взглянул в глазок и открыл дверь.
— А, Маркус, вы пришли.
— Я сразу же приехал, как только прослушал ваше сообщение.
Шаги следователя отдавались негромким глухим стуком по паркету. Маркус почувствовал запах навощенного дерева. Сняв плащ, он прошел в гостиную и мгновение рассматривал ее: несколько шкафов, каждый из которых содержал в себе множество книг, занимали большую часть комнаты. На стенах были развешаны старинные карты и репродукции полотен эпохи Возрождения.
— Все на том же месте. Как когда-то… Я вижу, вы сохранили виниловые пластинки вашей юности? Это же «Strange fruit»[26]Билли Холлидея, не так ли?
— Да, именно он. Видите, я остался верен старым привычкам.
— Мы с Кларой садились тут, — продолжил следователь, указывая на два кожаных кресла. — А вы, не переставая ходить, со стаканом бурбона в руке, отвечали на наши вопросы.
— Это было так давно…
— Это верно, но я еще слышу фразы, которые вы произносили: «Окружающая нас Вселенная — это всего лишь скопление атомов и живых клеток, и люди, чтобы выжить в этом мире, изобрели такие понятия, как время, движение или истина, которые, однако, являются всего лишь иллюзиями».
— Это действительно мои слова, — улыбаясь, ответил бывший профессор. — А помните тот спор, который мы вели до самого рассвета?
— Да, помню. Вы спросили, как лодка, которую из года в год постоянно ремонтируют и у которой несколько раз меняли все доски корпуса, мачту и паруса, может расцениваться как та же самая лодка.
— А вы, Маркус, ответили мне, что идентичность — это тоже всего лишь иллюзия. Люди продолжают называть эту лодку тем же самым именем, равно как они считают, что человек всегда остается прежним, хотя за несколько лет все то, что его составляет, умирает навсегда, и новые клетки заменяют погибшие старые…
— Давайте прекратим этот разговор, Томас, — внезапно прервал его следователь, закуривая сигарету. — Я уже не прежний юный студент, жадный до знаний и полный надежд на будущее. Эти споры отныне принадлежат прошлому. Скажите лучше, каким образом вы рассчитываете встретиться с Эдипом?
— Мы обнаружили, что наш подозреваемый вошел в контакт с Марком Уолтемом, Говардом А. Дюрраном и Бартоломео делла Рокка после того, как они поняли, что язык оригинала манускрипта ms 408 на самом деле представляет собой соединение нескольких языков. Я думаю обнародовать свои работы на форуме, действуя в том же направлении. Затем нам лишь останется подождать вызова от Эдипа.
— Это может сработать.
— В таком случае примемся за работу.
Тогда Томас Харви положил перед Марком Коллероном папку, содержащую несколько сотен страниц.
— Здесь собраны плоды моих более чем тридцатилетних исследований манускрипта ms 408.
— Кто-нибудь другой уже читал ваши работы?
Бывший профессор немного поколебался, прежде чем ответить:
— Нет… вы первый, кому я их показываю.
Маркус взял досье и долго изучал незнакомый алфавит.
— Что может скрываться за этими знаками? — не удержался он от вопроса, продолжая листать страницы.
— Знания, которые его автор предпочел сохранить в тайне, но никто пока не знает, почему.
Потом, увидев, что его бывший студент полностью погрузился в чтение, Томас спросил:
— Вам бы хотелось попытаться расшифровать его?
Но Маркус, погруженный в собственные мысли, казалось, не услышал вопроса. Смутное желание только что проснулось в нем одновременно с неожиданной горечью. В мгновение он перестал быть человеком, который, не колеблясь, повернулся спиной к знаниям.
— Нет, нет, — ответил он наконец, — но расскажите мне в общих чертах о ваших исследованиях.
— Прежде всего, я тоже рассмотрел гипотезу о нескольких языках, основывая свои исследования на тех выводах, которые капитан Прескотт Карриер изложил перед членами Управления национальной безопасности в ноябре 1976 года. Его выводы базировались на статистическом изучении длины слов и тоже предполагали использование нескольких языков оригинала.
