— Вам это кажется смешным! — сердито воскликнула Сьюзен, поймав в зеркале его насмешливый взгляд.
— Нисколько, — серьезным голосом ответил Филип. — Я совершенно искренен: вы действительно выглядите прекрасно. Именно сейчас — с растрепанными волосами, в мятой блузке и со стершейся помадой. Теперь я увидел, какая вы на самом деле — какой вы можете быть, когда расслабитесь и перестанете и на работе, и в жизни играть роль школьной учительницы. Вам просто нужно расслабиться, Сьюзен, понимаете?
— Нет, — отрезала она и вновь уткнулась в свою книгу.
— Сочувствую вашим ученикам, — притворно вздохнув, сказал Филип — ему так нравилось дразнить ее! — Вы, должно быть, придираетесь к ним по пустякам. Мы в детстве таким учителям подкладывали лягушек в ящик стола или кнопку на стул, чтобы посмотреть, способны ли они проявлять нормальные человеческие эмоции — страх, боль, хотя бы ярость. А ваши ученики?
— Мои ученики никогда не осмелились бы на такое, — сухо сказала Сьюзен. — Впрочем, ваш рассказ о ваших детских шалостях меня нисколько не удивил — иного я от вас и не ожидала.
— Вот-вот, — удовлетворенно отозвался Филип. — Таких учителей мы и не любили — сухих, чопорных и надменных. Не люди, а тетрадки в линеечку — все по плану, все по расписанию.
— Послушайте! — возмутилась Сьюзен. — Вы все время пытаетесь меня оскорбить. Вы подняли меня среди ночи, усадили в машину рядом со своей собакой, которую, между прочим, не мешало бы иногда мыть, мчались всю ночь с ужасной, недозволенной скоростью — и все это я безропотно снесла. Да я просто ангел!
— Во-первых, я очень хорошо вожу машину, поэтому скорость, на мой взгляд, допустимая. И потом, — Филип широко улыбнулся, — мне ничего не страшно, раз за моей спиной сидит ангел.
Сьюзен покачала головой, пытаясь сдержать ответную улыбку.
— В школе вы, должно быть, были невыносимы.
— Точно, — удовлетворенно подтвердил Филип. — Мы с вами чудесная пара, не находите? Как раз в духе любовных романов, которые вы так любите.
Сьюзен вспыхнула.
— Могу себе представить, какие книги предпочитаете вы!
— Сьюзен, полагаю, что не вам судить о моих литературных пристрастиях, о которых вы, кстати, понятия не имеете. Книга, которую вы читаете всю дорогу, позволяет усомниться в вашем тонком литературном вкусе. Как она называется? Что-то вроде «Пучина страсти в старом замке»?
— Понимаю, о чем вы, — язвительно откликнулась Сьюзен, — но боюсь, вы будете разочарованы: о сексе в этой книге ни слова. Это прекрасный роман о викторианской эпохе. Отношения между героями чисто платонические.
— Знаете, — не остался в долгу Филип, — если в викторианскую эпоху все женщины одевались так, как это изображено на обложке, я завидую главному герою.
Сьюзен презрительно фыркнула и вернулась к чтению, давая тем самым понять, что разговор окончен.
Филип, разумеется, не стал говорить Сьюзен о том, почему ему так понравилось то, как она выглядит после бессонной ночи, но себе все же признался: да, растрепанные волосы, припухшие веки, измятая одежда, размазанный макияж — он хотел бы увидеть все это утром в своей спальне после ночи, полной объятий, поцелуев и вздохов.
Не стоило об этом думать — Филип испытывал теперь такое неодолимое желание поцеловать Сьюзен — хотя бы поцеловать! — что с трудом удержался и не остановил машину немедленно. Поцелуи не входили в его планы — вначале следовало узнать больше о женщине, растящей его сына. И в первую очередь необходимо было растолковать Сьюзен Уэллс некоторые простые вещи, для того чтобы ее очевидные заблуждения и излишняя строгость взглядов не повредили мальчику.
Сьюзен Уэллс не права, полагая, что счастливую жизнь обеспечивает набор правил и установок. Такая жизнь не будет счастливой — она будет попросту скучной. Страсть, эмоции, порывы — вот чего не хватает Сьюзен Уэллс, а Филип вовсе не хотел, чтобы его сын превратился в конце концов в идеального мужчину в понимании Сьюзен — в «надежного человека», как называет это она, а на самом деле в зануду.
А у меня, спросил себя Филип, у меня-то самого много ли было порывов, эмоций и страстей за последние шесть лет? Пришлось признать, что после ухода Миранды он сам загнал себя в болото обыденной скучной жизни в маленьком захолустном городке.
— Да, — пробормотал Филип, обращаясь к самому себе, — нам обоим придется поучиться жить.
— Простите?
Вновь этот чопорный тон! Она что, не может говорить по-человечески?!
— Сьюзен, а вы не можете спросить: «что?» — как все нормальные люди?
— Под «нормальными людьми» вы, очевидно, подразумеваете себя?
— В том числе.
— В таком случае, нет, не могу.
Филип вздохнул: Сьюзен Уэллс непробиваема. Может, в таком случае, ему следует взять пример с нее и начать тщательно планировать свои поступки и всю свою жизнь?
— Ну уж нет! — невольно воскликнул он в полный голос.
Сьюзен вздрогнула и с тревогой посмотрела на Филипа.
— Извините, — опомнился он. — Я просто очень устал.
И это было правдой — он действительно очень устал, сил ему придавала радость оттого, что в его жизни произошел такой крутой поворот. У него есть сын! Филип счастливо вздохнул. Его ноздри неожиданно уловили аромат духов Сьюзен — мягкий, ненавязчивый, напоминающий первые весенние цветы. Филипу вновь захотелось остановить машину и полнее ощутить этот аромат, щекоча своим дыханием нежную кожу шеи Сьюзен.
Филип рассердился на себя: нашел время! Не о духах Сьюзен надо думать, а о сыне, которого он скоро, уже очень скоро увидит. Его долг — вырвать, пока не поздно, малыша Эмери из постылого нудного мира, составленного Сьюзен Уэллс, словно школьное расписание на неделю.
6
— Вот мы и дома, — наконец сказала Сьюзен.
Филип затормозил и с любопытством взглянул на дом, где живет его маленький сын.
— Вылезай, Сократ, — скомандовал Филип, выбираясь из машины и помогая выйти Сьюзен. — Пошли, мальчик!
— Постойте… — Сьюзен явно растерялась. — Собака не может войти внутрь.
Филип недоуменно приподнял брови.
— Вы это серьезно? Предлагаете оставить Сократа на улице? Интересно, а что же такого страшного случится, если пес войдет в подъезд — кто-то из соседей вызовет полицию и нас арестуют?
Сьюзен замялась.
— Нет… Просто в нашем доме это не принято. Правилами запрещено держать животных.
Филип сокрушенно покачал головой: да, над Сьюзен Уэллс придется поработать, иначе она задушит в мальчике все живое своим воспитанием. Разве можно жить в мире, где все церемонно-вежливы, аккуратны и воспитаны — а собак выбрасывают на улицу, чтобы получить квартиру в престижном доме?
— Знаете что, давайте все же попробуем нарушить ваши правила, — весело сказал Филип. — Не оставлять же беднягу Сократа на улице в чужом городе. Рискнем?
