потолок.
Интересно, из какого дерева эти плахи сделаны? Из кедра или…?
Из бамбука, блин! Что за дурацкие мысли лезут в голову⁈
— Голос.
— Да, Викеша.
— Ты бдишь?
— Бдю?
Тоже глупый вопрос. Как только мы разместились в тереме, я нашел кладовку в своих покоях кладовку поукромнее и развернул там в полноценную статую свою металлическую подружку. И попросил охранять дом и подворье — что, конечно, тавтология, ибо «подворье» и означает дом с двором и постройками' — не впускать внутрь терема и особенно — моих помещений ни одного человека без разрешения. И помню, помню я про обещанный сарафан! Да, красивый, очень красивый! Сережки-то куд… хорошо, и сережки тоже…
— Спаси тебя бог, — машинально пожелал ей я.
— Чмок.
— Что⁈
— Нет-нет, ничего. Спокойной тебе ночи, Викеша.
Блин, но мне же не почудилось, да?
В общем, в голове у меня была полнейшая каша, и я б не удивился, приснись мне ночью Голос, вырезанная из кедра, вместе с Аглашей, вооруженной бамбуковыми палками, защищающими Омск от нападения бобров-оборотней.
Не удивился бы, но приснилась мне боярыня Морозова! Опять!
Я подскочил на кровати, еще чувствуя на коже влажные следы от ее поце… прикосновений. Встал, чтобы попить воды из кувшина…
И наступил на труп.
2
— Голос, что это⁈
— Покойник.
Ну да, логично. Глупый вопрос — глупый ответ. Радует, что это хотя бы «покойник», а не «мертвец». Мертвецами на Руси обычно называли трупы НЕ спокойные. Которые если не вотпрямщас поднимутся, чтобы грызть тебя, аки зомби из ужастика, то могут это сделать потенциально.
А это, значит, труп спокойный…
— А поподробнее?
Голос немного помолчала. То ли формулируя ответ, то ли неким опосредованным образом рассматривая трупак.
— Это мертвый человек.
— Голос! Я и сам вижу, что это человек и он определенно мертвый! Что он здесь делает?
— Насколько я могу судить — он лежит на полу.
Рррр!!!
— А до того, как оказаться на моем полу в мертвом виде, он что делал?
— Надо полагать — жил.
— Он что, у меня в комнате жил⁈ — абсурд как ситуации, так и ответов Голос начал меня раздражать.
Тут меня щелкнула крайне неприятная мысль. Я перед сном сказал Голос никого не впускать без разрешения. Что, если кто-то из моих слуг или стрельцов вошел, чтобы, скажем, сообщить мне какую-то срочную новость, а моя верная, но несколько шизанутая охранница, посчитала это нарушением — разрешения же не было! — и убила его?
Хм… Я перевернул тело. Нет. Совершенно незнакомая мне личность. Такую зверскую рожу, и уж тем более — огненно-рыжие волосы я бы запомнил. Одежда обычная, серый полушубок, в руке — нож.
Кажется, меня приходили убивать…
— Голос, это ты его?
— Нет.
— Он что, сам умер?
— Нет.
— А кто его убил?
— Никто.
— Как это никто⁈ От чего ж он умер тогда?
— А он не умирал.
— Так он что, живой⁈
Что здесь творится⁈
— Нет, он мертвый.
Да блин!
— Голос! Если он мертвый — значит, он умер, верно?
— Не знаю. Умер — это когда человек был живым, а потом стал мертвым. А этого человека я живым не видела.
Ну зашибись. Мне подкинули убитый труп мертвого человека. Стоп.
— Голос, я же просил тебя не впускать ни одного человека в мои покои без разрешения.
— Ни один человек и не входил.
— А этот тогда откуда взялся?
— Этот тоже не входил.
Я сел на кровать. Перед глазами стояло фантастическое зрелище открывающегося посреди комнаты портала, сияющего голубыми краями, в который пропихивают труп. Видимо, чтобы меня подставить перед полицейскими. В фильмах так часто бывает. Ну, за исключением портала.
Только я, блин, не в фильме! И до ближайших полицейских — еще лет пятьдесят. Нужно дождаться рождения Петра Первого, подождать, пока он отстроит Санкт-Петербург и только тогда будет введена должность полицмейстера. Короче — версия несостоятельна. Еще и потому, что я — боярин. А не хрен собачий. И в своем доме любого постороннего с ножом могу убивать как мне заблагорассудится, я в своем праве.
Тогда что это, блин, здесь произошло⁈
Спокойно, Викентий, спокойно. Что бы за странная непонятность здесь не происходила — ситуация довольно проста. К тебе пробрался убийца. Неизвестно как. И то, что он умер неизвестно от чего — не радует. Точно так же может прийти и следующий, а вот умрет ли он точно таким же способом ДО того, как воткнет мне нож в спину или любое другое показавшееся ему удобным место — вопрос. И кто его подослал — уже не так важно. Вы, гражданин Осетровский, на своем пути уже насобирали больше врагов, желающих видеть вас непременно в гробу — и цвет тапочек им непринципиален — чем дворовый пес репьев на хвост.
И вот, когда мы более или менее разобрались в ситуации — возникает вопрос.
Ты все еще хочешь остаться в Омске?
Глава 8
1
Итак, в моей спальне был обнаружен незнакомый мне мертвый мужик. Я бы, конечно, предпочел знакомую живую женщину, причем вполне конкретную. Потому что если Аглаша узнает о том, что у меня в спальне была живая женщина и при этом — не она, то там очень быстро окажется и труп. Мужской. Так вот в моей спальне обнаружен мертвый труп… в смысле, мужик. Неизвестный. И какой вывод из этого следует?
То, что став боярином Осетровским, я еще не успел приобрести необходимые боярские навыки, зато успел растерять навыки подьячего Разбойного приказа. В конце концов, расследовать обнаружения всех незнакомых трупов со следами насилия это моя прежняя работа! А что я смог узнать, расследуя это дело?
Ничего. Ноль. Зеро.
Да я даже свидетеля не смог нормально допросить. Как это какого? Самого непосредственного, того, что своими… ну, чем она там смотрит… видела происходящее. Голос, она, конечно. Ну, здесь у меня хотя бы уважительная причина есть — я был несколько не собран, потому что не каждый, блин, день, встав с кровати, я наступаю на труп. Поэтому и вопросы, которые я задавал Голос, не прояснили ситуацию от слова «совсем». А когда я все же пришел в себя, и начал спрашивать не всякие глупости, а конкретно «Что здесь происходило, пока я спал?» эта… металлическая с-с-сколопендра решила, что ей надоело, и
