более развитых соседей, воспринимая их опыт. Так, Флоренция одной из первых начала чеканить в 1252 г. золотую монету — флорин, в результате чего флорентийские купцы и банкиры, действовавшие во всей Европе, заняли ведущие позиции на международном рынке товаров и капиталов. Как отмечалось, уже во второй половине XIII в. банкиры Флоренции смогли участвовать в финансировании Карла Анжуйского, который был далеко не единственным их должником. Основным конкурентом этого города в осуществлении крупных финансовых операций была соседняя Сиена. Кроме того, сиенские банкиры получали огромные прибыли от предоставленного им римской курией права сбора налогов в ее пользу. Однако поражение, которое Флоренция нанесла Сиене в 1269 г. при городе Колле-Валь-д’Эльза, и крах в 1298 г. крупнейшей банковской компании Сиены (La Tavola dei Bonsignori) обеспечили ей абсолютное превосходство в кредитно-ростовщической сфере.
Между тем Флоренция преуспела не только в торговле и банковском деле. Большое внимание уделялось также развитию текстильной и, в частности, шерстяной промышленности. Как и в Милане, размеры сукнодельческих предприятий во Флоренции не выходили за пределы ремесленных мастерских, однако снабжение их сырьем и сбыт готовой продукции нередко находились в руках одного купца-шерстяника, задачей которого было определение и удовлетворение потребностей рынка. Уже довольно скоро, в результате использования на определенных этапах труда надомников, жителей контадо или же наемных рабочих больших мастерских, удалось добиться дальнейшей концентрации и рационализации производства.
Путешествия, встречи с великими мира сего и ведение сложнейших торгово-финансовых операций имели огромное значение для флорентийских бюргеров и купцов. Они не только накапливали огромные богатства и капиталы, но и открывали для себя мир и людей, расширяли кругозор, осознавали всю полноту своих прав и возможностей. Именно поэтому, в отличие от торгово-промышленных слоев большинства итальянских городов, они не ограничились созданием корпоративных и ремесленнических организаций, а добились права участия в управлении городом. В результате реформы 1282 г. высшая исполнительная власть во Флоренции передавалась приорам «старших» и «средних» цехов. После принятия в 1293 г. «Установлений справедливости» не состоящие в цехах магнаты лишались государственных должностей, а в приорате создавалась новая магистратура гонфалоньера справедливости[71]. Это, в свою очередь, ознаменовало победу нового порядка. Однако тот факт, что в городские магистратуры нередко проникали выходцы из семей рыцарского или феодального происхождения, не имеет большого значения. Важнее другое: они правили во имя, за счет и в интересах цехов. Ни в одном другом городе в конце XIII в. городское самоуправление не получило такого развития, как во Флоренции.
Каждая из четырех великих держав — Венеция, Генуя, Милан и Флоренция — была наделена особой, ни с чем не сравнимой индивидуальностью эпохи коммун. Однако не следует забывать, что помимо «больших столиц» в Италии был и целый ряд по-своему неповторимых «малых столиц». Сиена славилась банкирами, Лукка — шелками, Масса Мариттима — шахтами, Сан-Джиминьяно — башнями и шафраном, Кремона — бумазеей, Пьяченца — ярмарками, Асти — «ломбардами». В каждом из них был свой коммунальный дворец, и каждый горожанин считал себя жителем свободного города.
Однако, несмотря на экономическое и политическое соперничество, а также различие форм правления, «города Италии» не были совершенно разнородными организмами. Ведь, несмотря на их полицентризм и разобщенность, они располагались в наиболее урбанизированной (судя по размерам) части Европы. А это, независимо от распрей и обособленности городов, не могло не привести к формированию общеитальянского койне[72], постепенное складывание которого начинается уже с XIII в. А для того чтобы проследить развитие этого процесса, необходимо обратиться к истории религии и общественной мысли этого столетия.
Францисканское «возрождение»
История религии в Италии в XI–XII вв. не многим отличается от истории религии других стран христианской Европы в этот период. Подъем еретического движения на Апеннинском полуострове был также связан с ростом и развитием городов. В частности, уже в XI в. в Милане, впоследствии называвшемся «ямой еретиков», приобрела известность ересь патаренов[73]. Как и в других европейских странах, движение за реформу Церкви в Италии временно вобрало в себя требования религиозного и социального обновления, нашедшие отражение в средневековых ересях. На протяжении XII в. происходит значительный подъем еретического движения. Так, в 1145–1154 гг. сам Рим, откуда во время восстания горожан был временно изгнан папа, стал ареной проповеди верного ученика неутомимого Абеляра[74] — Арнольда Брешианского[75]. Как и идеологи других еретических движений Средневековья, «арнольдисты» обличали разврат и корыстолюбие церковников и выступали за возврат Церкви к ее первоначальной чистоте. Схваченный Фридрихом I Барбароссой и выданный папе, Арнольд Брешианский мужественно встретил смерть на костре. Однако его казнь не повлияла на размах еретического движения и требования церковного обновления. В конце XII — начале XIII в. они охватили весь Апеннинский полуостров. В Северной Италии получили широкое распространение отдельные направления ереси вальденсов[76] и более непримиримое манихейское движение катаров[77]. В Калабрии зародилось «милленаристское» учение аббата Иоахима Флорского, цистерцианского монаха, отошедшего от ордена, чтобы основать собственный монастырь. Он был автором ряда пророческих сочинений, оказавших огромное влияние на целые поколения его последователей. Конечно, доктрины еретических движений существенно отличались друг от друга, и зачастую непросто найти грань, отделяющую ересь от правоверия. Между тем все они были свидетельством всеобщего беспокойства и растерянности общества, заметившего, что вера и литургия теряют связь с современностью.
Однако и на этот раз Церковь не осталась в стороне. Деятельность курии в годы правления Иннокентия III была направлена, с одной стороны, на подавление ересей, а с другой — на возврат в русло правоверия еретических волнений и требований. Это вылилось как в крестовый поход против альбигойцев (1209) и учреждение инквизиции, так и в поощрение новых нищенствующих орденов с их новыми проявлениями.
Однако методы и результаты осуществления этой политики реформ и реакция на них были в разных странах различными, и именно в этот период история религии в Италии начинает отличаться от истории религии в Западной Европе. И если за пределами итальянских государств папству не удалось ни подавить народные ереси, ни направить их в нужное ему русло и они продолжали существовать подпольно, время от времени выходя наружу, чтобы впоследствии вылиться в великое движение Реформации, то в Италии, напротив, дело увенчалось успехом. Причин этого расхождения немало, и они уходят далеко за пределы XIII в. В частности, не следует забывать, что
